Дай оглянуться… Письма 1908 — 1930 - [27]
II. Сборник моих стихов различных периодов — в 3–4 листа[239].
III. Сборник моих стихов для детей — 2 листа[240].
IV. Новое русское искусство. Художественная монография из привезенных мной фотографий с моей вступит<ельной> статьей. Живопись — Скульптура-Театр. Работы Татлина, Якулова, Экстер, Удальцовой, Поповой, Малевича, Машкова, Кончаловского и пр. Постановки Камерного Театра. Худ<ожественный> фарфор. Репродукций примерно 60 и страниц 20 текста[241].
V. «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников Гастона Дэле, Карла Шмидта, Эрколе Бамбучи, мистера Куля, Алекс. Спирид. Тишина, Ильи Эренбурга и негра Айши, в дни мира, войны и революции в Мексике, Париже, Сенегале, Риме, Москве, Копенгагене, Кинешме и в других местах, а также различные суждения Учителя о смерти, трубках, любви, мужских модах, иудейском племени, свободе, конструкции и многом ином». Пожалуй, роман. Сатирическое отображение всей современности. Листов 20[242].
VI. Мистерия «Золотое сердце» и трагедия революции «Ветер» (в стихах)[243]. Размер обычный.
Впервые — РБ, 138–139. Подлинник — Гуверовский институт.
La Раппе, Hotel du Kursal <в Берлин,>14-ое июля<1921>
Уважаемый Александр Семенович,
Очень признателен Вам за письмо и за сведения об издательствах, с коими я вступил уже в переговоры. Позвольте Вас теперь спросить о следующем: не согласились бы Вы предоставить в «Книге» место для небольшой моей статьи, отнюдь не полемической, затрагивающей очень больной вопрос: отношение большей части заграничной прессы и эмигрантской среды к русским писателям, которые не смогли или не хотели покинуть Россию[244]. Еще когда я был в Москве зимой, мы часто в своем писательском кругу судили об этом тяжелом явлении по случайным и смутным вестям. Переехав границу, я убедился в наличности этого и многократно читал и слышал незаслуженные и обидные вещи о таких людях, как А.А.Блок, Б.Н.Белый, Ф.К.Сологуб, С.А.Есенин и др. Я помню, с какой радостью в Москве мы передавали друг другу первый номер «Книги» (из Риги я переслал в наш професс<иональный> союз <№№>2 и 3). Как это ни чудно, Ваш скромный библиографический журнал является ныне единственным обслуживающим русскую литературу как таковую, вне гражданской войны. Естественно, что мне он представляется и единственным местом, где я бы мог выступить с этой, увы, ставшей необходимой защитой. Я прошу Вас ответить мне принципиально, находите ли Вы возможным такую статью поместить. Со своей стороны я попытаюсь соблюсти maximum такта. Еще к Вам две большие просьбы (ради Бога простите, что я так эксплуатирую Вашу любезность!). 1) в Берлине вышла книга Сологуба «Заклинательница змей»[245]. Насколько мне помнится, это его старая вещь, написанная до революции и напечатанная в каком-то альманахе[246]. Так ли это? Мне очень важно знать это для статьи, о которой Вам только что говорил. Здесь же проверить не могу. 2) Не можете ли мне указать приблизительную норму оплаты литерат<урного> труда русскими издательствами в Германии (это спрашиваю, чтоб к<ак>-н<ибудь> ориентироваться в переговорах).
Статью о поэзии и список книг пришлю. Жду вашего ответа.
Искренний привет.
Душевно Ваш Илья Эренбург
Впервые — РБ, 140–141. Подлинник — Гуверовский институт.
La Panne (Belgique) Hotel Kursal <в Париж, июль 1921>
Не сочтите, бога ради, мою просьбу дерзостью или эксплуатацией Ваших добрых ко мне чувств. Но я знаю Ваше ко мне благоволение и небезразличное к моим писаниям отношение. С другой стороны, во время недавних событий[247] мне пришлось испытать весомость дружбы моих многих парижских «друзей». Посему не удивляйтесь и не сердитесь, что с простой, но крайне важной для меня просьбой я обращаюсь к Вам.
Дело в следующем. За время своей вынужденной villegature[248] я написал роман[249]. Мне совершенно необходимо переписать рукопись. Беда в том, что отсюда я не могу отыскать переписчицы, и, потом, у меня нет черновика, единственный экземпляр, который я могу дать лишь в верные руки. Вы окажете мне громадную услугу, если с помощью Владимира Алексеевича <Издебского> найдете переписчицу и лично дадите ей рукопись (которую я Вам, получив ответ и Ваш адрес, вышлю ценным пакетом), лично же ее получите и вышлите мне. Деньги за пересылку я тоже тогда вышлю, если разрешите, Вам.
Может быть, Вы обидитесь за практический характер просьбы, но дело в том, что мысль потерять результаты долгой и любимой работы меня ужасает. И потом все же, кроме всего прочего, Вы являетесь ведь моим «конфрером»[250]. По книге Вы сможете судить о моих настоящих переживаниях вообще и в Panne, и в panne[251].
О Вас часто хорошо вспоминаю.
Если статья о русской поэзии[252] и переводы Ваши уж напечатаны, очень прошу Вас их прислать мне или указать, если у Вас нет лишнего экземпляра, как мне их выписать.
Передайте мой привет Владимиру Алексеевичу.
Ваш Эренбург
Впервые — Russian Studies. С.240–241. Подлинник — ФЛ, 4.
С польской поэтессой, прозаиком и переводчицей на французский Галиной Станиславовной Издебской (урожд. Гусарская; 1893–1955) ИЭ познакомился в Париже в 1910-е годы; возможно (если судить по его письмам), это был один из многочисленных «романов» ИЭ (характерная деталь его писем 1920-х годов к героиням прошлых «романов» — отсутствие обращений); женой скульптора В.А.Издебского она стала в Париже в марте 1917 г. Подробнее о ее работе — в предисловии к публикации писем ИЭ в Russian Studies.
