Давид Сасунский - [4]

Уснул Давид и спал до зари:

На рассвете встал, лук и стрелы взял,

На гречу пошел, перепелку убил.

Мысрамэлика ж посол, именем Козбадин,

Пришел, отворил ворота казны,

И казну считал, унести хотел.

Старуха пошла, увидала посла

И что в грече Давид перепелку убил,

Говорит: — Давид, чтоб тебе да пропасть!

Только есть у меня, что греча моя,

Хлеба куска ты лишаешь меня.

Если ты удалец, так поди, посмотри,

Мысрамэлика посол, именем Козбадин,

Там отца твоего уносит казну. —

Давид ей в ответ: «А где он? Покажи».

Старуха тогда Давида повела,

Вернулась сама, а Давид увидал,

Что посол Козбадин считает казну.

Как завидел Давид,

Кровью взор налился,

Рассердился, сказал:

«Ты встань, Козбадин, а я буду считать!»

Не встал Козбадин.

Занес руку Давид, его за руку взял

Да как бросит его до самых дверей.

А сам присел и меру — вверх дном,

Палкой дно высадил,

Золото высыпал,

Не оставил ни денежки,

Пустую меру повернул, сказал: «Это — раз!»

Козбадин говорит:

— Ован, отгони мальчишку прочь,

Надо платить, так плати подать за семь лет,

Коли нет, так пойду, Мысрамэлику скажу,

Он придет и Сасун разгромит, разобьет,

За Мысыром другой он построит град. —

Рассердился Давид, он на ноги встал,

Козбадина в лоб он мерою — хлоп,

И губы прочь отрезал ему,

И зубы в лоб ему вбил да сказал:

«К Мысрамэлику ступай, ему дай ответ,

Пусть, что хочет он, то теперь и творит».

7

Поднялся Козбадин, к Мысрамэлику пошёл.

Женщины глядят: Козбадин идет,

Словно рот он открыл, хохочет точь-в-точь.

Говорят: «Вот, забрал подать за семь лет».

Козбадин как пришел, близко к ним подошел,

Увидали они: у него губ-то нет,

И зубы его ему вбиты в лоб.

Тут они говорят:

«Ты отколь, Козбадин, вперевалку бредешь?»

Козбадин им в ответ:

«Что вам знать, я отколь вперевалку бреду.

От Сасунской страны наводнению быть».

К Мысрамэлику потом пошел и сказал:

«Не дает нам Давид подать за семь лет,

О тебе говорит: пусть что хочет творит».

Мысрамэлик послал бирючей ходить,

Войска собирать, повсюду кричать:

«Мне должно собрать полторы тысячи

Новорожденных детей,

Мне должно собрать полторы тысячи

Безусых юнцов,

Мне должно собрать полторы тысячи

Темнобородых мужей,

Мне должно собрать полторы тысячи

Белобородых мужей».

Сказал, собрал, в одно место всех свел,

Войско повел в город Сасун,

Палатки свои среди поля разбил

И к Овану своих гонцов послал.

Говорит: — Ован!

Коли подать платить, по чести плати,

Не заплатишь — пойду, разгромлю Сасун,

За Мысырой другой построю я град. —

Говорит Ован: «Не хотим воевать,

Кто готов воевать, так только Давид,

Потерпи, погоди, мы спросим его».

Давид говорит: «Казны отца не отдам,

Мысрамэлик пускай что хочет творит».

Давиду Ован тогда говорит:

— Коли так, Давид, в эту ночь они

Придут, нападут, разгромят наш град.

Давид в ответ:

«Все идите домой, ложитесь спать,

А я на заре пойду воевать».

8

Разгневился Давид,

Всю ночь он не спал,

На рассвете встал, лук и стрелы взял.

Как собрался пойти, старуха ему:

— Давид, ты куда? — А Давид в ответ:

«С Мысрамэликом я воевать иду!»

— Что же есть у тебя? только стрелы и лук?

С Мысрамэликом ли так хочешь ты воевать? —

«Да ведь нет у меня ни коня, ни меча».

Старуха в ответ: — Да побьет тебя Грох![1]

Достоин ли ты отца своего!

У отца твоего был конь Джалали,

Молния-меч,

Головной убор,

Золотой кафтан,

Пояс ал,

Божья матерь была Марутская с ним,

Патараза[2] крест в деснице его. —

Говорит Давид: «Где, старуха, все?»

— Пропади твой дом, отнял дядя все!

Не отдаст добром он твоих вещей.

Ты поди, схвати дядю за'-ворот,

На своем настой, силой все возьми! —

К Овану тогда Давид пошел,

Руки поднял, дядю за'-ворот взял,

Так что ноги того от земли взнеслись,

«От тебя, говорит, дядя, требую:

Божью матерь верни мне Марутскую,

Патараза крест, что в десной был отца,

Коня Джалали,

И меч-молнию,

Головной убор,

Золотой кафтан,

Алый пояс мой!

Не отдашь добром, возьму силою!»

Тут Ован в ответ:- Пропади, Давид!

Не твои то слова — подучили тебя.

С того самого дня, как твой помер отец,

Я не видел нигде коня Джалали,

Мысрамэлика страшась, его в стойле держал;

Мысрамэлика страшась, я заделал дверь,

Через ердик[3] ему мы корм даем.

Если силен ты, если властен ты,

Так поди: пред тобой — дверь раскроется. —

Пошел Давид, ударил ногой,

Ударил ногой, и распалась стена.

Хотел потрепать коня по бедру,

Но, Давида конь не признав, взметнул,

По стене лягнул, — та обрушилась.

Зарыдал Давид, зарычал, говорит:

— Ах, что делать мне, чей ты, конь Джалали!

Думал я, ты меня на войне спасешь. —

Повелел господь, конь в ответ сказал:

«Коли так, Давид, послужу я тебе.

С того самого дня, как твой помер отец,

Твой дядя Ован ходил за мной,

Содержал меня как будто в тюрьме,

Ты ж скребницей меня хорошенько почисть».

Потрепал Давид коня по бедру,

Был кругом от кур по локоть помет,

Но вывел коня под солнце Давид;

Поскакал и стал у ворот дворца.

Вышел дядя Ован, все, что должно, принес:

Головной убор,

Золотой кафтан,

Пояс ал

И меч-молнию.

Говорит: — Давид, Патараза крест

В сундуке лежит.

К сундуку пойди,

На колени стань,

Богу помолись.

Коль, подобно отцу, праведен ты,

На десницу твою сам придет, возблестев,

Патараза крест.

И Давид пошел, на колени стал,

На колени стал, зарыдал, завыл…

Повелел господь: Патараза крест

Полетел и сам на десной осел.

9

Сел Давид тогда на коня Джалали,