Давай убьём друг друга - [10]

Да и о настоящем тоже.

Это было странно. Я знала, почему молчу я: потому что он работает на Штольцев, потому что я не планировала ничего серьезного — и успела ему в этом признаться, и потому, что меня все же беспокоило то мамино: «В завещании упомянуты Штольцы». Если наша конфронтация с ними станет еще сильнее, будет очень не вовремя притащить в наш круг их человека.

Но почему молчал сам Сергей?

Привести домой случайно снятую в клубе девушку, чтобы заняться с ней сексом — это одно. Держать ее при себе следующие два дня, засыпать, обнимая ее, утыкаясь носом в ее шею или макушку, возить по магазинам, покупая все, что она только захочет— это уже совсем другое. Даже если допустить каприз богатенького мальчика — Сергей вел себя странно. И он иногда смотрел на меня так, как будто мучительно думал о чем-то и никак не мог решиться.

Я уже раскрыла было рот, чтобы спросить напрямую, как заметила у входа нового посетителя. Боюсь, паника явно проявилась на моем лице.

Это был Ярославский — известный журналист. Я знала его постольку-поскольку — во-первых, мало кто его не знал, во-вторых, он часто посещал тусовки высшего света, и, естественно, мы несколько раз пересекались.

Беда была в том, что у него, как часто бывает у журналистов, была отличная память на лица и фамилии. А путь к столику, которым его вел ресторан, пролегал как раз мимо нас.

Я подхватила меню, чтобы накрыть лицо, а потом решила, что это слишком ненадежно. Бросила Сергею:

— Я сбегаю в туалет.

Он кивнул. Мне показалось, что на его лице промелькнуло облегчение.

Журналист уже подходил, и я сорвалась с места, не поворачиваясь. Процокала каблуками до узкого коридорчика и скрылась за заветной дверкой со значком в виде дамы в наряде семнадцатого века.

Вот это засада. Впрочем, удивительно, что за выходные мы еще не столкнулись ни с кем из моих знакомых, ведь ходили в основном по известным местам. А может, нас и видел кто-нибудь, только мой телефон лежит себе дома у Альки. Я даже не в курсе, если кто и прислал сообщение.

Сделав дела и поправив косметику, я решила, что можно выходить. Пока я занимала кабинку, снаружи успела образоваться очередь из двух человек, и девушка, стоявшая первой, негодующе фыркнула: «Засела на полчаса». Я улыбнулась ей так угрожающе ласково, что она чуть не поперхнулась и отвела глаза.

Но стоило вернуться в зал, как улыбка сползла с моего лица.

Ярославский никуда не делся, а напротив — стоял у нашего столика и болтал с Сергеем.

Я пригнулась, чувствуя, как быстро забилось сердце. Они знакомы?! В принципе, это неудивительно. Ярославский знает полгорода, и я же сказала, что у него отличная память на фамилии и лица. Но, черт, как же это некстати!

Снова сбежать в туалет не получится, а на место пока не вернуться. Ярославский непременно узнает меня. Глуховатый голос журналиста встал в памяти: «Барышня Миргородская! Рад видеть». Он любит обращаться именно так, в слегка архаичной манере.

Но что же делать? Официант уже начал на меня поглядывать. Того и гляди, решит, что я заблудилась, и попытается довести до нашего столика.

Я отвернулась и независимо зашагала прочь, всем телом транслируя: эта девушка знает, куда идет, не надо к ней приставать, она злая и может послать по матушке. Сработало: краем глаза я увидела, как официант кинулся в другой конец зала, где повелительно приподнялась рука.

Я туг же присела за большой кадкой с чем-то зеленым и развесистым.

Осторожно выглянула: Сергей по-прежнему болтал с Ярославским, а тот будто прописался у нашего столика. На моих глазах внаглую присел на диванчик, хотя явно же должен был заметить женские вещи рядом.

Сзади послышались шаги. Я в панике обернулась. Мимо прошел невозмутимый официант, поправляя перекинутую через правую руку салфетку. Наши глаза на миг встретились, но официант не произнес ни слова, как будто посетители, ползающие на полу за кадкой с искусственной пальмой — это в порядке вещей.

Вот что значит приличное место. Хоть уползайся — тебе ничего не скажут. Максимум, вежливо спросят, удобно ли и не желаю ли я, чтобы мне сервировали десерт прямо тут.

Тем не менее, я решила перебазироваться. Стало интересно, о чем эти двое так долго болтают. Может, узнаю что-нибудь о моем загадочном Сергее.

Пригибаясь, мелкими перебежками я достигла соседнего с нашим столика. Забилась в самый уголок, опять поближе к зеленым насаждениям — кто бы мог подумать, что я так полюблю зеленые насаждения! пусть даже немного неживые, главное что раскидистые — и прикрылась меню.

Донесся голос Сергея:

— Мне ничего об этом не известно, к сожалению.

— А если в обмен? — спросил Ярославский. — Насколько я знаю, там довольно пикантное условие… свадьба. Или… ребенок.

Потянулась пауза. Я уж было решила выглянуть, хотела увидеть выражения их лиц, но Сергей вдруг резко и порывисто произнес, заставив меня сжаться, как мышка:

— Миргородский выставил такое условие?!

Вот так так. Я превратилась в одно большое ухо. Свадьба или ребенок? О чем вообще речь? И какой именно Миргородский из нашего немаленького клана имеется в виду?

Хотя надо беспокоиться о другом. Какого черта Сергей интересуется нашими делами? Или я ошиблась, думая, что он всего лишь шестеренка в механизме, а на самом деле он едва ли не правая рука Штольцев? Или… он сам Штольц?