Давай согреем звезду - [17]

— Вот засада! Хоть бы кто посигналил! — неискренне, но очень натурально возмутилась Лизелла.

Разумеется, о ее приватном «общении» с Советом и их поручениях — широкой общественности известно не было. Можно было даже считать себя польщенной: что когда-то сочли достойной допуска за кулисы высших эшелонов, но почему-то хотелось наоборот: вымыться тщательнее.

Итак, постепенно: с перечислений, кого взяли, кого не взяли, кто заслуженно, а кто нет, кто из «наших» где устроился, — перешли и на интересующий момент:

— Мелвилл? Он же, я слышала, в Хранилище работал.

— Не! В Хранилище он не попал… Зато, знаешь кто там сейчас?

— Кто? — Лизелла незаметно слила очередную стопку в фикус: не выживет цветок, однозначно.

— Карина!!!

— Эта… В Хранилище?! Да она свое нижнее белье найти не могла! — Лизелла неподдельно удивилась.

— Да по части… как… с бельем… она такая… — Бас явно дошел до кондиции, ему всегда хватало и запаха.

— Пойдем, поздороваемся!

Через энное время перемывания костей всем возможным знакомым и незнакомым, пока начальство отсутствовало по своим начальственным делам, обе молодые женщины сидели за столом с аккуратно разложенными томами учета, изредка злорадно косясь на спавшую на банкетке жертву коварства, не догадавшуюся вовремя протрезвиться.

— Да! Но я не расстраиваюсь… — вещала Лизелла, — Лучше быть первым в провинции, чем последним в Анкарионе. Да и лично я предпочитаю от Совета быть подальше: чем меньше над тобой руководителей, тем лучше. В Лассоре тогда Норт мне такую проблемку подкинул… А сам? Зато получил теплое место!

Никаких переживаний по поводу того, что она опять изображает из себя невесть что, она не испытывала: дело того стоило.

— Может ты и права, — сочувствующе кивала Карина, — Слушай, так ты на переговорах была? А этот черный — какой он?

Какой? Даже не знаю, как и сказать, что б не соврать…

— Ты б видела! Та-а-акой красавчик! Закачаешься! Так мы ж посмотреть можем! Убедишься сейчас… Тащи зеркало, а от одного волоса не убудет! Вот черт: надо меньше пить… — пошутила трезвая, как стеклышко Лизелла, нечаянно смахнув всю прядь, и несколько седых волосков осело в рукаве.

— Не идет чего-то… — сокрушенно пожаловалась она «подруге», и ужаснулась, — Свет великий! Стемнело уже! Меня убьют. Надо бежать!

Оказавшись за пределами комплекса Башни, Лизелла встряхнулась и направилась к часовне: успех был налицо, но нужно было действительно торопиться. Она прыгнула уже в свою комнату, и на этот раз зеркало послушно подчинилось направляющей воле.

Вызов он ощутил, но пришлось ждать, пока он тоже найдет что-нибудь вроде зеркала, или хотя бы плеснет воды в чашу. Нашел: Лизелла утонула в синих бездонных глазах, и в первую минуту не способна была произнести что-либо, вглядываясь в отражение, которое сразу же отдалилось, словно стараясь держаться на расстоянии, но зато давая возможность увидеть не только его лицо.

Сильно же он изменился! Похудел, но вроде и возмужал… Загорел едва ли не до черноты, отчего синие глаза кажутся еще ярче. Волосы отрастил и теперь в хвост собирает… Правда сейчас растрепанный.

Босой, обнаженный до пояса, так что можно любоваться гладким рельефом груди и плоским животом, кожаные штаны едва держатся на бедрах: Дамир выглядел так, как будто она подняла его с постели.

Так, а что это за чернявые косички мелькнули в самом начале на заднем плане среди покрывал?!

Лизелла мысленно обругала себя за обиду и злость: нормальный мужчина. Он что, в аскеты-отшельники должен был податься из-за одной дурищи? Однако заговорила холодно и даже высокомерно.

— Прошу прощения за причиненное беспокойство, но дело, по которому я с вами связалась, исключительно важно. Оно, несомненно, вас заинтересует, особенно ввиду наличия договора. Ваше присутствие необходимо немедленно.

— Я имею право хотя бы поинтересоваться, в чем собственно дело? Или обязан рвануться за полмира сию минуту просто так?

Резкости в нем тоже прибавилось. Он явно был раздосадован вторжением, и Лизелла готова была поклясться, что он думает, не прервать ли связь.

— Слишком долго объяснять. Скажу только, что речь идет о ребенке с темным даром.

Молодой человек нахмурился.

— Насколько это срочно?

— Если говорить прямо, то мы уже опоздали. Можно надеяться только на то, что не загубим его окончательно.

Дамир помрачнел еще больше.

— Вы в Анкарионе?

— Нет, в Винтре.

У него на лице промелькнуло странное выражение.

— Рядом с городом есть менгиры, я приду туда.

— Я вас встречу и введу в курс дела.

До чего же грустно видеть, как ему неприятен разговор и до какой степени не хочется общаться с ней!

— Как скоро вы сможете быть там?

— Часа через три, — Лизелла очень надеялась, что она правильно поняла и не спутала ориентир, и они успеют добраться туда из Шпассенринка: ей ведь надо еще поговорить с королем.

— Хорошо, — Дамир прикинул время, — Ждите меня через три часа после полуночи.

Он оборвал контакт, а Лизелла постаралась не зацикливаться на том, что до назначенной встречи у него осталось предостаточно времени на свою любовницу-дикарку. Может, это и не любовница, может, он уже женился на какой-нибудь степной немытой красотке… А может и не на одной, по варварским обычаям… Может у него уже выводок детей бегает, — там с этим вроде быстро. Сделав над собой усилие, она собрала все свои мысли и чувства, построила, как солдат перед смотром, подтянула, отряхнула: чего это она так разволновалась? И какое право она имеет его судить? Однако убедить себя в том, что она лишь беспокоится по поводу того, что тогда его будет труднее убедить заняться принцем Диантом, почему-то не получалось совсем.