Давай согреем звезду - [14]

Настораживало и то обстоятельства, что так называемая прислуга в этом сказочном замке, обладала профессиональным взглядом, сильно напоминающий незабвенного господина Фестера, и скорее всего имела к нему самое непосредственное отношение.

— Жертвы были? — первым делом хмуро поинтересовалась Лизелла, осматривая копоть на стенах и оплавленные полы в месте, где принц перенесся.

Создавать и пользоваться тонкими путями Дианта никто не учил, конечно, так что у него получилось что-то вроде стихийного телепорта и куда его могло выкинуть — представить страшно. Вещь крайне опасная, и старшего принца может уже и в живых не быть.

Может оно и к лучшему… Отболит, успокоится… А то, найти и поймать его — только меньшая часть проблемы. Что потом делать с мальчишкой? Не в адамантии же держать.

— Двое. Те, кто пытались его остановить, — управляющий внезапно позеленел.

Лизелла поморщилась: классический случай взаимодействия с нестабильной структурой. Вон, и брызги кое-где оттереть не удалось. По дороге к комнатам принца, волшебница, все более утверждаясь в своем мнении, подробно выспрашивала, не замечали ли за Диантом вспышек агрессии, склонности к насилию, мучительству. К последнему, правда, можно было отнести только один случай, когда принц остриг под пуделя роскошного пушистого красавца королевы Авы, после чего от потрясения кот несколько дней прятался под кроватью.

Вообще-то, мальчик большую часть времени бывал даже чересчур тих, молчалив и как бы отрешен от всего окружающего. Однако приступы злости случались постоянно, особенно в последнее время: Диант мог не просто нагрубить, а раскричаться, обругать учителя или слуг, запустить книгой или тарелкой — смотря, что оказывалось в руках. Незадолго до происшествия бросился с ножом для резки бумаги на мастера Бруно, своего воспитателя, который застал его, когда принц громил книжные полки… И все это сопровождалось бурным всплеском магических сил: слуги уже замучились менять стекла в окнах, посуду пришлось заменить на керамическую — не так тяжела как из металла, и осколки крупнее, чем от обычной. Вилок и ножей ему давно не давали, а камин почти перестали разжигать после того, как Диант попытался сжечь в нем свои оставшиеся игрушки.

Лизелла только поджала губы: и после всего этого король Ансгар заявляет, что его сын здоров психически, лишь немного неуравновешен?! Да, свои беды мы порождаем сами! Она поинтересовалась, не сохранилось ли что-нибудь из испорченных принцем вещей: для поиска подошло бы в самый раз, неся на себе отпечаток не только его личности, но и магических способностей. Господин управляющий предъявил обличенной доверием государя и отца магессе целый сундук.

Лизелла грустно перебирала почти полностью расплавившихся солдатиков, лошадок, обгорелого медведя из тех, с которыми маленькие детки засыпают в обнимку, разорванные в мелкие клочки книжки: сказки, какие-то карамельные истории для детей, в которых все всегда хорошо, а кончается еще лучше… Все то, что обычно так тщательно хранят любящие родители, что бы вспоминать потом о счастливых моментах детства своего чада.

С особой яростью Диант расправился с яхтой: только по мачте с обрывком паруса и можно было опознать в кучке обломков, что это когда-то был корабль.

Именно на ней, волшебница и остановила свой выбор.

Первое, что бросилось в глаза — замок на массивной двери и сама дверь, хотя и украшенная изысканным резным орнаментом, рассчитывались по-видимому даже на штурм с применением тарана. Что ж, учитывая припадки юного принца и то, что все мало-мальски опасное от него приходилось прятать во избежание неприятностей, — вполне разумно и обоснованно, как и постоянный присмотр.

Только мага крепкой дверью не удержишь. Даже не обученного, как видно из всего происходящего.

Трудно сказать, что она ожидала увидеть в покоях принца: полную разруху? Решетки и смирительную рубашку? Отнюдь! Обычная очень уютная спальня в мягких бежевых и голубых тонах, пасторали и сцены охоты на стенах… Кстати, олень у водопада — просто произведение искусства!

А вот в комнате для занятий и игр было на что обратить внимание: единственной фигуркой уцелевшей после приступов злобы Дианта был великолепный синий дракон, расправляющий на скале отливающие серебром и лазурью гордые крылья. Статуэтка стояла на чем-то, что оказалось основанием для макета — судя по следам толи крепости, толи замка. Интересно, принц разнес и его однажды?

Дракон стоял несколько неровно, в основании макета было что-то нарушено, и Лизелла решила взглянуть подробнее. Видимо, комнату не обыскивали, либо оставили до осмотра волшебником и правильно сделали: дракон словно не подпускал к себе. В посмевшую коснуться его руку впился сонм острых иголочек: Диант распоряжался своей силой неосознанно, научиться накладывать полноценные заклятия ему было просто не у кого, и его желание должно было быть невероятно сильным, что бы вещь его запомнила и впитала в себя. Для любого другого прикосновение к статуэтке обернулось бы в лучшем случае крайне болезненной судорогой.

— Посмотрим, что же ты охраняешь, — обратилась Лизелла к отставленному в сторону дракону.