Давай притворимся, что этого не было - [59]

серийных убийц, потому что они слишком пушистые, чтобы их кто-то заподозрил, и если бы Поузи приземлился на несколько сантиметров ниже, то мог бы порезать мне яремную вену. По сути, Поузи – незаметный убийца.

Прямо как холестерин.

Я попыталась успокоить Виктора, пообещав, что когда мы вернемся домой, я все заглажу, отправив его коллегам остроумное письмо, в котором не будет ни единого слова о ножах.

– А потом что? – спросил Виктор.

– А потом, – объяснила я, – все будет хорошо, потому что я буду настолько обворожительна, что они меня простят. Кроме того, все на вечеринке были порядочно пьяны, и они вряд ли поверят, когда проснутся утром, что я и правда рассказала эту ужасную историю.

Тогда Виктор заметил, что, если мне и удастся убедить их в своей нормальности по электронной почте, в итоге я непременно снова облажаюсь, и он был прав, и именно поэтому в следующий раз на вечеринке я скажу всем, что у меня ларингит, и попрошу всех достать сотовые телефоны, чтобы общаться со мной с помощью СМС. Но, как мне пришлось с неохотой признаться Виктору, проблема в том что я, скорее всего, запаникую и скажу первому же попавшемуся человеку, что не могу говорить, потому что мою гортань сожрал леопард, а потом достану телефон, чтобы показать, насколько гортань при увеличении напоминает влагалище. Виктор жалобно на меня посмотрел, и я достала телефон, чтобы найти видео с гортанью и подтвердить свои слова. Тогда Виктор глубоко вздохнул и попросил меня перестать с ним разговаривать. Чего, полагаю, и следовало ожидать.

Что ж, извинюсь перед ним завтра.

По электронной почте.

Спасибо за зомби, Иисус

Разговор с Виктором в машине:

Я: Господи, а ты видел название того кладбища, которое мы только что проехали? «Кладбище воскресения». Что за жуткое название для кладбища.

ВИКТОР: Это потому, что они верят в воскресение Иисуса, дубина.

Я: И тем не менее. Некоторые вещи просто нельзя воскрешать. Можно подумать, нам нужно, чтобы по земле шатались эти гребаные зомби.

ВИКТОР: Это уже не «воскресение». Это «оживление».

Я: Одно и то же. Хотя, полагаю, «Кладбище оживления» звучало бы куда более жутко.

ВИКТОР: Это не одно и то же. Зомби – это оживленные трупы, которые при этом лишены былых умственных способностей, так что это не воскресение. Формально это можно назвать «зомбификацией».

Я: Ну ладно, раз уж ты хочешь говорить формально, то что тогда насчет вампиров?

ВИКТОР: Эмм… С ними все в порядке?

Я: Я хочу сказать, что вампиры обладают «былыми умственными способностями», а значит, следуя твоей логике, они «воскрешены». С тем же успехом можно было назвать его «Кладбище приносящего вампиров Иисуса».

ВИКТОР: Нет, это не то же самое, потому что когда ты воскрешаешь кого-то из могилы, это уже не нежить.

Я: Ну уж нет, как раз это и ЕСТЬ нежить. Это как бы определение нежити.

ВИКТОР: Нет. Нежить – это вампиры. Воскрешенные трупы – это не нежить.

Я: Кажется, ты сам не знаешь, что такое «нежить».

ВИКТОР: КАЖЕТСЯ, ЭТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТАКОЕ «НЕЖИТЬ»!

Я: Господи, да успокойся уже, Дарвин. Не надо сходить с ума из-за того, что я нашла изъян в твоей дурацкой логике.

ВИКТОР: [вздыхает] Слушай, есть множество исключений, которые ты не учитываешь. Можно оживить человека, не превращая его в настоящего «зомби». Например, можно вернуть кого-то к жизни, чтобы он выполнил какую-то задачу.

Я: Ага. И это называется зомби.

ВИКТОР: Нет, потому что он не станет охотиться за мозгами. Ему просто нужно сделать определенную работу. Посмотри в Интернете.

Я: Ага, я посмотрю. Я посмотрю это в Словаре несуществующего дерьма.

ВИКТОР: [сердито сверлит глазами]

* * * пять минут озлобленной тишины* * *

Я: Значит, я тут разговаривала на работе с женщиной, которая занимается вопросом донорства органов, и она рассказала секретный способ, который не позволит тебе не отдавать мои органы.

ВИКТОР: А знаешь что? А слабо тебе сказать что-нибудь еще более бессмысленное?

Я: Ну я же знаю, что ты против донорства органов, так что я сказала ей, что опасаюсь, что ты не разрешишь врачу забрать мои органы, если я умру первой, но она объяснила, что если я запишу на карточке донора в качестве ближайшего родственника свою маму, то твоего разрешения даже спрашивать никто не станет.

ВИКТОР: Если ты хочешь разбрасываться своими органами, я не стану тебя останавливать. Только не нужно потом жаловаться мне в загробном мире, когда мы встретимся: «О нет, я только что вся описалась, потому что отдала кому-то свой мочевой пузырь».

Я: Ладно. Но если ты умрешь первым, то я непременно отдам твои органы для пересадки.

ВИКТОР: Черта с два. Они мне могут понадобиться.

Я: С какой стати они могут тебе понадобиться? ТЫ ЖЕ БУДЕШЬ МЕРТВ.

ВИКТОР: А что, если я стану зомби? Что скажешь, хитрожопая? Из меня будет довольно паршивый зомби, если у меня заберут глаза. Я буду кусать столбы, котов и всякое прочее дерьмо.

Я: То есть ты готов отказаться спасать кому-то жизнь из-за ничтожной вероятности того, что ты станешь неполноценным зомби?

ВИКТОР: Из твоих уст это звучит совсем тупо.

Я: Ладно. Я просто отдам те органы, которые зомби не нужны. Например, твою кожу. Ну или мозг.