Давай поженимся - [20]

Высокая девушка в зеленом за стойкой “Нейшнл” спросила:

– И чего это все рвутся в Нью-Йорк? Что там такого, в Нью-Йорке?

– Колокол свободы <Колокол, возвестивший принятие конгрессом Декларации независимости; на самом деле хранится в Зале независимости в Филадельфии>, – сказал ей Джерри.

– Будь я на вашем месте, – сказала она ему, – я бы взяла такси, поехала в город и посмотрела какой-нибудь фильм.

Джерри спросил:

– А что идет хорошего?

Девица из “Херца” сказала:

– Моему приятелю понравился фильм “Прошлым летом в Мариенбаде”, а я считаю – хуже не придумаешь. У кустов там даже тени нет. Я ему говорю: “И это они называют искусством”, а он говорит: “Самое что ни на есть искусство”.

Девушка компании “Эйвис” крикнула из-за своей стойки:

– В городе идет новая картина с Дорис Дэй и Роком Хадсоном – все в восторге.

Джерри сказал:

– Я люблю Дорис Дэй. Голливуду надо бы почаще давать ей петь.

Салли всегда огорчало то, как легко он завязывает разговоры с женщинами – любыми женщинами.

Джина положила телефонную трубку на рычаг и сказала:

– Элис, одна машина только что вернулась, ее могут сразу выпустить,

И Элис, миленькая Элис с личиком без подбородка и таким нетребовательным приятелем, улыбнулась, выставив вперед крупные зубы, и сказала:

– Извольте, сэр. Теперь она займется вами.

– Меня не забудьте, – напомнил мужчина, которому надо было в Ньюарк.

Джерри повернулся к нему и, покраснев, сказал:

– Мы с женой, пожалуй, предпочли бы ехать одни.

Мужчина шагнул к Джерри и схватил его руку.

– Меня зовут Фэнчер. Я живу в Элизабет, штат Нью-Джерси, и работаю по химическим присадкам. Я вовсе не хочу на вас давить, но вы бы очень меня обязали, если бы разрешили поехать с вами.

Джерри изящным жестом приложил свою тонкую длинную руку ко лбу и сказал:

– Что ж, мы об этом подумаем. Сначала еще надо получить машину.

Он небрежно швырнул кредитную карточку “Херца” на стойку перед Джиной, но она сказала, что, поскольку машина принадлежит компании “Эйвис”, надо внести аванс в двадцать пять долларов наличными.

– Но у нас ведь нет двадцати пяти долларов, верно? – спросил Джерри у Салли.

– А билеты? – сказала она.

Фэнчер мигом очутился подле них.

– Вам нужно двадцать пять долларов?

Салли и Джерри молча посмотрели друг на друга, и от романтической поездки вдвоем при луне, навстречу своей судьбе и полуночи, остался лишь раскрашенный задник.

– Я сдам билеты и получу за них деньги, – сказал он. – Та девчонка у меня действительно поседеет. – И сказал Джине:

– Я вернусь через десять минут. А Салли сказал:

– Жди меня здесь и стереги машину. – Скорчил извиняющуюся гримасу Фэнчеру и умчался.

Минуты тянулись нескончаемо долго. Мистер Фэнчер молча стоял рядом с Салли, то и дело теребя свои усики, и стерег ее, а она стерегла призрачный автомобиль. Три девицы в наступившем вокруг их островков затишье болтали наперебой о приятелях и купальных костюмах. У Салли закружилась голова. Горечь подступала к горлу – ее тошнило от этой любви. Любовь... любовь окутала мир туманом, любовь не выпускает самолеты, любовь скрыла от нее детей, любовь придала ее мужу в профиль вид немощного старца. Фэнчер торчал рядом с нею – он занимается химическими присадками, и ему необходимо быть в Ньюарке, но она обещала любить того, что ушел, и повиноваться ему, пока смерть не разлучит их. “Великий Боже, отпусти меня!” Она держалась очень прямо и старалась не шевелиться, чтобы ее не вырвало. Цементный пол был весь в сигаретных окурках и следах от каблуков. Говорила зеленая девица из компании “Нейшнл”: она-де всю жизнь считала, что у нее неподходящая фигура для бикини – ведь она такая высокая, но ее приятель шутки ради купил ей бикини, и теперь она и думать ни о чем другом не хочет: в бикини чувствуешь себя так свободно.

Вернулся красный, запыхавшийся Джерри – Джерри со своим лупящимсй от солнца носом, глазами, избегающими смотреть на собеседника, и этой летящей походкой, которая делала его похожим на воздушного змея.

– Порядок! – объявил он, выбросив в воздух руки победной буквой “V” <Во время Второй мировой войны союзники обычно изображали на пальцах букву “V” от французского слова “victorie” или английского “victory” – победа> и как бы заключая всех четырех женщин в объятия. Фэнчеру он сказал:

– Можете забирать машину. И всяческих вам успехов в Ньюарке. – И, дотронувшись до плеча Салли, сообщил:

– Девушка из “Юнайтед” сказала, что будет дополнительный самолет, и посоветовала обратиться к человеку – она тут написала к кому. – Он показал клочок бумаги, на котором женским почерком было поспешно нацарапано только “Кардомон”.

– Ты его уже видел?

– Нет, его не оказалось на месте. Пошли поищем его.

– Джерри, чемодан!

– Ах, верно. Господи, обо всем-то ты думаешь, Салли.

Фэнчер сказал:

– Вы говорите, есть самолет? Тогда и мне не нужна машина. – И с поразительной для такого полного мужчины скоростью – словно метнули дротик – устремился вперед, оставив их далеко позади на пути к залу ожидания.

Здесь, казалось, инстинкт передвижения овладел человеческими ордами – почти все устремились к выходам на поле. Встревоженные Джерри и Салли в общем потоке вышли из зала и двинулись по коридору. Толпа густела. В воздухе стоял какой-то странный гул – Салли почудилось, что люди скандируют: “Шаферица, шаферица!” Она решила, что у нее опять галлюцинация, но оказалось, выкрикивали именно это слово. В центре толпы негр в синих солнечных очках совещался о чем-то со светловолосым человеком в форме авиакомпании, вооруженным блокнотом. А вокруг них полукружием стояли разодетые немолодые люди и гортанными выкриками, изобличавшими уроженцев Диксиленда <Распространенное название Южных штатов>, подбадривали девушку в шляпе с цветами и платье из переливающегося желтого шелка. Теперь Салли все поняла: это – подружка невесты, и если она не попадет на самолет, то опоздает на свадьбу; а может, она едет со свадьбы? Толпа заскандировала громче – Джерри присоединился к ней: “Шаферица, шаферица!” От возмущения у Салли заныло под ложечкой и глаза набухли слезами. Несправедливо это – ведь девчонка даже и не красивая. Возле носа – земляничное родимое пятно, и у губ – морщинки от напряженной жеманной улыбочки. Светловолосый кивнул негру. Тот сверкнул широкой иронической улыбкой и взял у девушки билет. Толпа ответила громким “ура”. Девушка прошла в дверь. И та с лязгом за ней захлопнулась. Самолет, вылетавший по расписанию в семь пятнадцать, взял курс на Нью-Йорк.