Датский король - [224]
«Значит, на меня уже дело завели…» — понял Сеня, услышав номер. Ситуация становилась все более невыгодной и непонятной для него.
Стриженный «под бобрик» следователь-спортсмен в английском костюме и золотом пенсне отпустил солдата и указал «заключенному» на стул:
— Ну, что скажете, Десницын, по поводу своего преступления? Будете по-прежнему разыгрывать верноподданничество или теперь станете цитировать Нечаева и Бакунина, как ваши единомышленники, мнящие себя защитниками «угнетенных»? Может, еще блаженной памяти Федора Михайловича сюда приплетете? Это ведь у него, кажется, студент ростовщицу убил «из сострадания» ко всяким там «пьяненьким»? Так ведь он таких, как вы, все-таки раскусил, развенчал тайну беззакония!
— Что вам от меня нужно, господин следователь? Чтобы я признал правоту Достоевского? Она и так для меня несомненна! Интеллигентность и революционность стали почти синонимами. Меня, вон, конвоир, похоже, по одному виду в социалисты зачислил, но…
Следователь перебил Арсения, встал, сложив руки на груди, прошел от стола к стене и обратно:
— Ах, вот, значит, как? Далее простой служивый понял, что к чему, — не дурак русский мужик! Пожалуй, насчет интеллигентности вы правы. Досюсюкались. Мы сами превратились либо в безвольных моралистов, либо, вот как вы, в обезумевшее от злости безбожное отродье. Рука, небось, не дрожала, когда курок спускал?! — С последней фразой он резко повысил тон.
— Какая рука? — художника точно током ударило. — Так вы считаете, что генерала… я убил?! Выходит, можно без доказательств предъявлять человеку такое обвинение? Вспомните: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…».
— Только не вздумайте объявить себя Федором Ивановичем Тютчевым и симулировать помешательство — со мной этот фокус не проходит. А доказательства будут, не сомневайтесь! — уверенно ответил следователь. — Но сначала объясните мне, «товарищ народный мститель», на что вы все рассчитываете? Объявили войну Царю и его слугам, решили уже, что Империя — колосс на глиняных ногах, пальцем ткнете и развалится? Лжете, сами себе могилу роете! Вы же на самое святое в русской душе замахнулись — на Бога и Его Помазанника, на вековые устои наши от времен Владимира Святого! Не выйдет, господа-атеисты: Бог-то поругаем не бывает! Вам России не одолеть, это не Европа, где вам, мерзавцам, готовы рукоплескать — здесь еще есть честные патриоты, такие как генерал Скуратов-Минин, Царствие ему Небесное, и Господь укрепит их в правом деле защиты Отечества от внутренних врагов! Молчите? Где же ваш «обличительный пафос» — язык проглотили?
«Что ему возразить? — Сеня пришел в совершенную растерянность. — Он все равно меня сейчас не услышит! Он глух сейчас в своей безусловной правоте, одержим правым гневом, я для него — фанатик-смертник, враг веры и морали. Бесполезно доказывать, что все иначе, — у него есть какие-то веские основания считать именно так, но какие? Где и чем я мог себя запятнать, Господи?»
Следователь помолчал, переводя дыхание, приводя в покой нервы, потом продолжил в том же духе, поблескивая стеклами очков и глядя прямо в глаза допрашиваемому:
— Думаете, мы не знаем явок ваших «соратников», думаете, неизвестно, с чьего голоса вы поете, какие у вас каналы связи, типографии, партячейки? Многих обезвредили, повырывали жала, остальные на очереди. Скажите только, откуда в вас такая нелюбовь к ближним и зависть к материальному богатству? Вы ведь дворянин, кажется? Считайте, что в прошлом… Наверное, котятам в детстве живьем головы откручивали? Признайтесь, проводили занимательные анатомические опыты: искали душу и не находили.
Арсений содрогнулся: «А ведь Иван когда-то забавлялся этим! Вот так и зарождалось то. что потом его погубило. Как все это было гадко, отвратительно, и никто его не остановил тогда! Да, он с детства был жесток до сладострастия…».
Допрос становился невыносимым. Сеня понимал, что из подозреваемого превратился в обвиняемого, а смириться с таким фактом, разумеется, не мог:
— Я вижу, для вас уже все ясно, но это несправедливо… Погодите, господин следователь, вы ведь говорили о каких-то доказательствах моей вины — где же они?
Слуга правосудия точно только и ждал этого вопроса. Он порывистым движением выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда кусочек атласного картона, напоминавший с расстояния маленькую пасьянсную карту, нагнулся через столешницу к застывшему напротив арестанту, жестом завзятого игрока перевернув ее, метнул на зеленое сукно лицевой стороной вверх и тут же торжествующе-уничтожающим взглядом уловил первую реакцию Арсения:
— А что ты на это скажешь?!
Сеня увидел перед собой визитку с переплетенными литерами «К» и «Д», которую и во сне бы узнал:
— Моя визитная карточка, несомненно!
— Итак, визитка точно твоя — хорошо, что не отрицаешь. Откуда она у нас, тоже догадываешься?
— П-понятия не имею! — художник обескураженно смотрел на следователя. Тот побагровел, нажал какую-то кнопку на столе:
— Ну ладно, Десницын! А у тебя, оказывается, память девичья — учтем! Тогда я сам расскажу тебе, мерзавцу, откуда. У нас есть показания генеральского камердинера. Старик был так напуган убийством своего барина, что несколько дней из дому выйти боялся, а потом все же явился прямиком к нам с любопытнейшей информацией, скажу я тебе. Покойный-то накануне своего злополучного моциона посылку получил от некоего господина. Господин этот, видно, был наслышан, что у генерала есть, так сказать, «одна, но пламенная страсть» — восточные ковры, ну и решил наш доброхот его «порадовать», благо от природы обладал отменным художественным вкусом, и прислал в подарок один редкий экземпляр…
Роман-мистерия самобытного прозаика Владимира Корнева «О чем молчат французы…» (3-е изд., 1995) и святочная быль «Нео-Буратино» (2000), образующие лиро-эпическую дилогию, впервые выходят под одной обложкой. Действие в книге разворачивается в полном контрастов, переживающем «лихие 90-е» Петербурге, а также в охваченной очистительным пожаром 1812 года и гламурной, ослепляющей неоновой свистопляской миллениума Москве. Молодые герои произведений — заложники круговерти «нечеловеческой» любви и человеческой подлости — в творческом поиске обретают и утверждают самих себя.
«Душу — Богу, жизнь — Государю, сердце — Даме, честь — никому», — этот старинный аристократический девиз в основе захватывающего повествования в детективном жанре.Главный герой, дворянин-правовед, преодолевает на своем пути мистические искушения века модерна, кровавые оккультные ритуалы, метаморфозы тела и души. Балансируя на грани Добра и Зла в обезумевшем столичном обществе, он вырывается из трагического жизненного тупика к Божественному Свету единственной, вечной Любви.
Новая книга петербургского прозаика Владимира Корнева «Письмо на желтую подводную лодку» — первый опыт самобытного автора в жанре детской литературы, а также в малой художественной форме. Сборник включает рассказы и повесть. Все это забавные, захватывающие эпизоды из детства главного героя дебютного романа-мистерии писателя «О чем молчат французы» — Тиллима Папалексиева. Юный читатель вместе с главным героем школьником Тиллимом научится отличать доброе от злого, искренность и естественность от обмана и подлости, познает цену настоящей дружбе и первому чистому и романтическому чувству.
В повести Александры Усовой «Маленький гончар из Афин» рассказывается о жизни рабов и ремесленников в древней Греции в V веке до н. э., незадолго до начала Пелопоннесской войныВ центре повести приключения маленького гончара Архила, его тяжелая жизнь в гончарной мастерской.Наравне с вымышленными героями в повести изображены знаменитые ваятели Фидий, Алкамен и Агоракрит.Повесть заканчивается описанием Олимпийских игр, происходивших в Олимпии.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.