Дары войны - [5]

— Послушайте, молодой человек, не наше дело указывать покупателям, что им делать — мы здесь для того, чтобы продавать им то, что они просят!

А Майкл отвечал своими обычными доводами об ответственности и образовании, и необходимости когда-нибудь начать, а если так, то почему не здесь и не сейчас? Он уже разбрасывал листовки о насилии и несовершеннолетних преступниках, и сейчас предлагал каталог безобидных развивающих игрушек.

— Посмотрите только, — говорил он, — насколько привлекательнее эти деревянные зверюшки. Я уверен, что спрос на них будет ничуть не меньше, и они намного прочнее.

Но женщина в плаще только фыркнула и спросила, с каких это пор агенты торговых фирм стали рядиться в студентов университета, и если ему охота сбыть своих осликов и лошадок, пусть делает это по честному. Майкл и ухом не повел: он взял с прилавка самого отвратительного заводного урода — помесь автомобиля с самолетом, начиненного настоящими пулями, с ножами на колесах, бомбардировщиками и Бог весть чем еще в его нутре. Фрэнсис вспомнила эту модель — «Разрушитель Десперадо», так ее называли — из телевизионной кукольной программы.

— Вы только взгляните на эту страшную штуковину, — убеждал Майкл управляющего, — вот нажал на кнопку, и чуть не отрубил себе палец: машина вдруг выстрелила наружу какой-то частью — как по вашему, что происходит с умами детей, когда они забавляются такими игрушками?

— Это очень хорошая модель, — ответил управляющий умело наигранным голосом, в котором звучали нотки обиды и огорчения, — это прекрасная модель, и вы не поверите, каким спросом она пользуется, несмотря на цену. Это вам не импортная дешевка. Сами видите — отлично сделанная игрушка. Смотрите, — он выхватил монстра у Майкла из рук и нажал на другой рычажок, чтобы продемонстрировать катапультирующий механизм.

Фигурку водителя выбросило с такой силой, что она пронеслась по залу, как снаряд, и Майкл, который в общем-то был недурно воспитан, бросился ее подбирать.

Когда он вернулся, ситуация резко осложнилась появлением настоящей покупательницы, пожелавшей приобрести именно эту игрушку. Впрочем, если игрушка действительно пользовалась спросом, то никакого совпадения не было. Покупательница не хотела ничего другого, и женщина в плаще удалилась, оставив за Майклом поле битвы и притворившись, что никакого скандала в помине не было, а всё обстоит как нельзя лучше. Управляющий тоже пытался утихомирить Майкла, втягивая его в разговор и увлекая подальше от прилавка. Но не так-то просто было заткнуть Майклу рот: он продолжал спорить во весь голос и не думал отступать ни на шаг. Фрэнсис хотела, чтобы он отказался от этой совершенно бессмысленной попытки, но Майкл уже заметил ее присутствие и обратился к ней за поддержкой. Случилось все-таки худшее: Майкл обратился к женщине, собравшейся купить «Десперадо», и стал убеждать ее взять что-нибудь менее опасное и убийственное. Женщина сперва смешалась, а когда Майкл спросил, кому она собирается подарить эту штуку, ответила, что сыночку на день рождения, но она не знала, что игрушка опасная, сынок так ее хочет, что просто умрет от горя, если она не купит.

Тут вмешался управляющий, совсем было потерявший контроль над ходом событий, и стал объяснять, что в игрушке вовсе нет ничего опасного, наоборот, отличная отечественная продукция, безо всяких свинцовых красок и острых кромок, и что если Майкл не замолчит, то он вызовет полицию. Майкл объяснил, что нет законов, запрещающих покупателям обсуждать в магазине достоинства товаров, а он самый настоящий покупатель: вот смотрите — и он достал пару только что купленных носков в фирменном пакетике. Женщина все еще стояла в нерешительности, и Фрэнсис подумала, что теперь может прийти на помощь Майклу, который вдруг потерял весь свой боевой пыл, и стала объяснять самым любезным и убедительным тоном, что никто и в мыслях не имеет лишить ее мальчика подарка ко дню рождения, но они хотели только объяснить, что при царящем сегодня в мире насилии, детям не следует дарить игрушек, которые убивают и разрушают — вот эту, например, — и разве все люди в мире, и особенно здесь, не насмотрелись достаточно на бомбежки (это был любимый конек Майкла). Почему бы ей не купить сынишке что-нибудь созидательное, например, конструктор или набор фермера? Говоря это, она иногда смотрела женщине в лицо, и вдруг в нем появилось такое, что, как она осознала позднее, должно было стать ей сигналом. Женщина стояла перед ней, а шерстяной платок так туго стягивал ей голову, что, казалось, стискивает ее челюсти в яростном молчании; лицо ее, не по возрасту суровое, вдруг вытянулось, руки сжали пластиковый кошелек с застежкой «молния» и эту дурацкую заводную штуку. Она слушала мерно гудевший, успокаивающий и увещевающий голос девушки, и на лице ее возник проблеск выражения, поднявшегося откуда-то из глубины, где шла неведомая, непонятная борьба; и когда Фрэнсис, наконец, замолчала в вежливом и полубезнадежном вопросе, с губ женщины сорвалось то слово. Фрэнсис никогда его не слышала — только раз прочла в когда-то запретной книжке; и мгновенное озарение, вдруг преодолевшее пропасть между их столь разными жизнями, подсказало ей, что и женщина раньше никогда не произносила этого слова, что и для нее этот тяжелый, как удар, неизгладимый слог был такой же неожиданностью. Выговорив его, женщина зарыдала, горько, безутешно, страшно. Она выронила игрушку, и та грохнулась на пол, будто ее с силой бросили. Женщина смотрела на игрушку, и по лицу ее текли слезы. Потом она глянула на всех и отошла. Никто ее не удерживал, все стояли и позволили ей уйти. Они не знали, как подойти к ней, и какое лекарство предложить для ее неизвестной раны. Но Фрэнсис понимала, что в своем неведении они совершили с ней нечто страшное, по сравнению с чем давно отгремевшие бои и даже Вьетнам не имели никакого значения. Она тоже не знала, чем это было, и не могла знать. «Разрушитель Десперадо» дергался у их ног в последних судорогах и, наконец, испустил дух, вызвав небольшой переполох выстрелом пружины из своего замысловатого нутра. Фрэнсис и Майкла после долгих извинений выпустили из магазина, заставив предварительно заплатить за игрушку.