Дара - [33]
Дара… подошла ко мне и уселась мне на колени.
Извиваясь и толкая меня бедрами, она продолжала жадно ловить своей дырочкой мой ускользающий член. Это вновь распалило мою страсть, и я поднял ее на руки, взял с кресла большую подушку и, покачиваясь, отнес на кровать. Я подложил подушку под ее живот, по-собачьи приподнял ее туго округлившиеся ягодицы и, обхватив ее рукой за живот, вогнал напрягшийся член в ее влажные, ждущие глубины. Сладостное ощущение нежной женской плоти, которая, послушно прогнувшись, прильнула к моим чреслам, захватило меня без остатка. Пытаясь насладиться этим чувством как можно полнее, я инстинктивно стал искать самые нежные и округлые части ее податливого тела. Я просунул левую руку под ее живот и, с силой поглаживая его, подобрался к ее правой груди. Когда жадные пальцы наконец плотно обхватили подрагивающую от моих толчков мягкую грудку, я, теряя голову от возбуждения, таким же образом овладел и второй, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Как только твердые соски уперлись в мои ладони, мной овладела какая-то животная, неудержимая похоть. Мне захотелось властно овладевать этим распростертым подо мной телом, пока оно полностью и без остатка не подчинится моей дикой и необузданной страсти. Со звериной, не терпящей никакого сопротивления силой, я резко раздвинул ее бедра, поднял их над кроватью и на всю длину вонзил в нее свой содрогавшийся жесткий член. Не обращая никакого внимания на боль, которую могла причинить ей моя грубость, я стал сотрясать ее мощными, почти жестокими толчками. Бешеный темп движений моего члена, разрывавшего ее покорно раскрытую плоть, все нарастал. Внезапно все мое тело застыло в протяжном, судорожном оцепенении, я пронзительно закричал и, до крови закусив губу от дикой силы охвативших меня ощущений, стиснул Дару так, что услышал хруст ее грудной клетки. Когда истерзанная моим напором алая пещера приняла последнюю каплю хлынувшей из меня горячей влаги, я, скорчившись, рухнул на нее, задыхаясь, как смертельно раненый зверь, на бегу встретивший свою гибель.
Постепенно придя в себя, я отдышался и почувствовал, что моя агрессивность истощилась и голова моя свободна от тягостных мыслей о российских зверствах и о негодяях, подобных Быку Баффало. Я надеялся, что Дара с ее избыточной щедростью в любви сумеет интуитивно понять, что со мной происходит, и простит мне мою грубость. Мучительное, яростное негодование из-за жестокости и бесчеловечности, каждый день свершавшейся в мире, которое переполняло меня с тех самых пор, как мы вернулись из таверны, требовало выхода и вылилось в эту вспышку дикой разнузданной похоти.
Время шло, дни проходили за днями, недели за неделями. Нам нечасто приходилось проводить вечера с Владимиром, поскольку я постоянно бывал в разъездах. Вероятно, в пословице «чем реже видишь, тем крепче любишь» есть зерно истины, потому что каждый раз, когда я возвращался из очередного путешествия, Дара встречала меня с еще большими пылом и страстью. Стоило открыть дверь, как она бросалась мне на шею и покрывала меня поцелуями. Когда девушка по-настоящему влюблена, ничто не может сравниться с щедростью ее любви и самоотверженности. Когда она тесно прижималась ко мне своим маленьким животом, мое тело всегда сразу признательно отвечало ей недвусмысленным приветствием. Скинув с себя все одежды, мы запрыгивали в постель и на час или два сливались в объятиях. Потом, отдохнув и немного поспав, мы отправлялись в «Собачью голову» слушать страшные рассказы Владимира о России, пить крепкий эль и есть мясные пироги. Это были самые счастливые дни в моей жизни, да, думаю, что и в жизни Дары — тоже.
То, что произошло в один из таких вечеров, накануне Страстной Пятницы, я запомню на всю оставшуюся жизнь. Когда мы пришли в таверну, все, казалось, было, как обычно, если не считать того, что там не было Владимира, который всегда радостно нас приветствовал. Зато там был Баффало Бык со всей шайкой своих прихлебателей, полупьяных, ошалевших от пива, во весь голос оравших похабные шутки и оглушительно хохотавших.
Как я понял, у них была попойка по какому-то важному поводу, и, прежде чем прийти в «Собачью голову», они успели крепко набраться еще в двух или трех тавернах, повсюду собирая таких же прилипал — любителей покуражиться и выпить на дармовщину. Баффало Бык обходил по кругу посетителей, каждого заставляя выставить ему и его приятелям угощение под тем предлогом, что у него сегодня день рождения. Даже совершенно незнакомые люди были вынуждены покупать ему пиво. Если он замечал на чьем-то лице колебание, он злобно выставлял вперед нижнюю челюсть и пристально, тяжело смотрел на неугодившего ему «жадину». Обычно этого оказывалось достаточно и он получал то, что ему было нужно. После этого, как только такой человек делал попытку сделать глоток из своей собственной кружки, Бык подскакивал к нему и сильно ударял его по спине, с гоготом наблюдая, как бедолага, давясь и кашляя, пытается удержаться на ногах, вытирая с лица стекающее за воротник пиво. Каждый раз, когда он проделывал этот фокус, вся шайка взрывалась идиотским смехом.
