Дар милосердия - [58]

Вдруг Линдси заметил, что глаза у гостьи изменились. В них будто зажегся яркий голубой свет и ввинтился ему прямо в мозг. Линдси не почувствовал боли, разве что привычное похмелье. Затем вдруг глаза потухли. Лийдси не смог бы определенно сказать, был ли тот свет на самом деле или только в воображении. Учитывая, что стояло раннее утро и в рот еще не попало ни капли спиртного, второе представлялось Линдси более вероятным.

Он разжег камин и пошел на кухню, где поджарил девочке яичницу и заварил кофе. Ела гостья странно: ложкой вместо вилки. Сидя напротив и попивая кофе, Линдси готов был поклясться, что та ест яичницу впервые в жизни. Тем не менее глазунья ей понравилась: на тарелке не осталось ни крошки.

— Если потом проголодаешься, возьми что-нибудь отсюда. — Он показал, где лежат консервы. Затем, надев джинсовую куртку, подошел к двери. Не стоит говорить, что за ней скоро придут, решил он, не то еще расстроится и снова сбежит. — Я на работу. Постарайся хорошо вести себя.

Прежде чем выйти, Линдси долго не сводил с девочки глаз. Он хотел запомнить ее лицо, голубые глаза, детский рот, но больше всего — кукурузный цвет волос, то золото, которое он нашел в снегу и не мог сохранить, потому что жил в двадцатом веке и пил не просыхая.

«Хорошо вести себя!» — Сарит ужасно разозлилась. Она, дипломированный психотерапевт, получившая место в лучшей ментальной клинике Федерации, кажется этому варвару ребенком! Хотя… Он так по-доброму думал обо мне… Даже красиво. Золото на снегу… О своих волосах я слышу такое впервые. Ладно, если я так и буду тянуть, то никогда не попаду на Челсу. Когда он вернется, между нами уже будут световые годы, а напротив меня — первый пациент… Первый? Да нет, второй. Первый, в каком-то смысле, как раз этот несчастный варвар. Хотя, конечно, он не считается. У меня просто нет времени морочиться с его первобытным склепом. В конце концов, на этой планете должны быть доктора. Они и сами могут облегчить его боль… Но почему они не приходят? Почему заставляют его страдать?»

Сарит сердито топнула ногой. «Ладно, мне-то какое дело, — подумала она. — Просто забуду, и все. В конце концов, эта планета даже не входит в Федерацию. С чего я должна волноваться? Он и сам собирается сообщить обо мне в свою доисторическую полицию и сбыть с рук… Во всяком случае, надеется».

Она вспомнила, какой поставила блок, и улыбнулась. Уже в хорошем настроении вернулась к книгам и стала искать ту, что видела у Линдси в мыслях.

За ночь метель истратила все силы, и февральское утро выдалось свежим и ясным. Линдси, как всегда, шел по середине дороги, создавая машинам как можно больше неприятностей. Он отходил в сторону лишь в последний момент, да и то чуть-чуть. Правда, этим утром с дороги еще не убрали снег, так что машины попадались нечасто.

Когда-то шоссе номер 16 славилось большим движением, но после того как вокруг города построили объездной путь, стало всего лишь дополнительным. Теперь по нему ездили почти одни местные. Дорога входила в Эльмсвиль с севера, становилась ненадолго Локуст-стрит, поворачивала направо и превращалась в главную улицу, а затем спускалась с холма, пересекала мост, и уходила влево, вновь становясь шоссе номер 16.

Автосервис, в котором работал Линдси, находился с другой стороны моста, у подножия холма. На углу, где начинался последний поворот перед спуском, стояла аптека, а рядом с ней — полицейский участок.

Линдси твердо собирался зайти и сообщить дежурному о девочке. Он даже успел заготовить первую фразу. И очень удивился, когда прошел мимо заиндевевшей двери и начал спускаться с холма. Он попытался заставить себя развернуться, но ноги упрямо несли вперед.

Линдси нахмурился. Он понимал, что в глубине души не желает никому ничего сообщать и ему приятно думать о девочке, которая ждет его дома. Нет, все-таки надо. Хотя бы ради ее родителей. Даже если они умерли или просто бросили Сарит, все равно где-то есть кто-нибудь, кто беспокоится о ней.

Хотя не обязательно. Сейчас много никому не нужных детей. В газетах каждый день пишут… а, да пошло оно все! Сообщу в перерыв.

Над мостом висела металлическая вывеска: «АВТОСЕРВИС НИКА — машины смажем, помоем, починим». Через улицу светились (сейчас, при солнечном свете, неярко) неоновые буквы: «ПРИВАЛ У СЭМА. Ресторан, гриль».

Линдси перешел мост, по-прежнему не обращая внимания на машины, и открыл счет посетителей «Привала». Сидя за барной стойкой, подождал, пока часы покажут восемь ноль-ноль — официальное время открытия. Заказав и опустошив свой обычный будильник — двойной виски и пиво вдогонку, — он снова пересек мост и вошел в автосервис.

В очереди на мойку стояла всего одна машина — та, что осталась со вчерашнего вечера. Линдси аккуратно вымыл ее, привычно удостоверясь, что крови не осталось. Ник тут же дал ему задание подмести пол. Когда же Линдси закончил и это, хозяин скомандовал протереть смазочное оборудование. Однажды Ник позволил Линдси просто так стоять перед въездом, и его чуть не сбили. Линдси не отходил в сторону от въезжающих машин. Ник не сильно жалел пьяниц, тем более образованных, и не огорчился бы, попади Линдси под машину, но приходилось думать о страховке, а кроме того, мойщиков найти непросто.