Дар любви - [17]

— Я часто задавал себе этот вопрос.

— Вы любили ее?

— Нет. Но желал. Достаточно сильно, чтобы не обращать внимания на явные признаки того, что мы не пара.

— Почему? — снова спросила Улла. — Вы мог ли бы завоевать любую женщину. Вы такой… — Красивый, как смертный грех, обаятельный, светский, к тому же богатый.

Он поднял бровь и посмотрел на Уллу с насмешливым любопытством.

— Какой?

— Скажем так: принадлежащий к сильным мира сего. Так почему именно Юлия?

— Потому что она появилась в самое неподходящее время. В прошлом году я лишился обоих родителей. Сначала матери, долго и мучительно умиравшей от рака, а через несколько недель — отца. Как говорили врачи, от неизвестной причины. Иными словами, после потери жены он просто утратил волю к жизни.

— Одиночество и разбитое сердце, — кивнула Улла. — Такое часто случается, когда два человека долго жили вместе и были очень близки. Один не может жить без другого.

— Вот именно. Я тяжело переживал эту потерю. Внезапно до меня дошло, что хотя моя карьера была успешнее отцовской, а мое богатство превзошло ожидания матери, но я беднее их обоих, потому что у меня нет близкого человека.

Его лицо стало грустным, и у Уллы сжалось сердце. Она знала про целебность физических контактов и отчаянно хотела прикоснуться к нему. Но он не искал сочувствия и не признавал жалости, поэтому она сказала только одно:

— Поль, мне очень жаль.

Он беспомощно махнул рукой, словно жалел о собственной слабости.

— Я пустился на поиски, нашел Юлию и, как уже говорилось, клюнул на ее яркую внешность и жизненную силу. Но то, что вначале привлекало, вскоре стало утомительным, потому что она была ненасытной. Что бы я ей ни дарил, этого было мало.

— Как, по-вашему, Юлия любила вас?

— Во всяком случае, она сделала все, чтобы убедить в этом меня. Однако быстро выяснилось, что на самом деле она любила положение в обществе и роскошь, которые принес ей этот брак. И за это я осуждаю себя. Я должен был это увидеть, потому что притворство к числу достоинств Юлии не относится. К несчастью, когда я прозрел, мы уже поженились.

— Не знаю, могу ли я согласиться с тем, что она вышла замуж только из-за денег. По-моему, у ее нового мужа нет ни гроша, однако, похоже, Юлия от него без ума.

— Дай-то бог… Мне бы хотелось думать, что на этот раз она нашла подходящего человека. Но я склоняюсь к мысли, что их скоропалительное супружеское блаженство имеет прямое отношение к финансовому соглашению, которое мы заключили с Юлией после развода. Я плачу большие алименты на ребенка. Едва ли этот великий писатель будет умирать с голоду на своем чердаке, дожидаясь признания.

— О господи, — вздохнула Улла. — Вы всегда такой циник?

Поль смерил ее взглядом.

— Вы прекрасно знаете, что у нее было и что есть теперь. Как, по-вашему, чего она хочет от жизни?

Роскоши. И необычности.

Жалея, что начала этот разговор, Улла сказала:

— У нее хорошая квартира. Но лишь потому, что она хочет создать условия для дочери.

Поль слабо улыбнулся.

— Вы в этом уверены? Или просто хотите надеяться?

— Какое это имеет значение, если ваша дочь все равно будет получать алименты?

— Вы совершенно правы. Это не будет иметь значения, пока моя дочь получает алименты. А так, моя дорогая мадемуазель, будет не всегда. — Он свернул в ворота виллы и негромко выругался, увидев припаркованную во дворе машину. — Черт побери! Похоже, дебют вам все-таки предстоит. Приехали супруги Оливейра. Мужайтесь, дорогая. Мой друг Алехандро — человек симпатичный, но его жена Камилла — самая любопытная женщина на острове. Она устроит вам настоящий допрос.

— У нее не будет такой возможности. Я пойду в детскую. Вы забыли, что Хельга проснулась?

— Может быть, она снова уснула.

Но этого не случилось. Ирен встретила их в вестибюле. Ее лицо, обычно веселое, бороздили тревожные морщины. Хныкавшая Хельга прижималась к ее пышной груди.

— Ох, милая, как я рада, что вы вернулись! — сказала она, передавая девочку Улле. — Бедняжку мучают газы. Насколько я помню, она уже должна была это перерасти.

Поль подошел и погладил дочь по голове.

— Улла, как вы думаете, что с ней?

— Трудно сказать. — Она прижала руку к животу Хельги. Тот был твердым как камень. — Судя по моему опыту, в четыре с половиной месяца дети уже привыкают к определенному распорядку дня. Они едят, улыбаются, что-то бормочут и засыпают. Большинство плачут только тогда, когда устают, хотят есть или требуют сменить пеленки.

— Хельга этого еще не делает, верно?

— Нет. Но у нее нет симптомов какой-нибудь болезни. — Улла положила Хельгу себе на плечо, потерлась щекой о щеку девочки и похлопала ее по попке. — Температуры нет, она не срыгивает, набирает вес, так что особых причин для беспокойства нет. Просто девочка немного отстает в физическом развитии. Ее диафрагма еще недостаточно сильна, чтобы избавляться от газов, и это причиняет ей неудобства.

Словно доказывая правоту ее слов, Хельга дважды поднатужилась, а потом уткнулась лбом в шею Уллы.

— Слава богу! Руки у вас просто волшебные. — Ирен начала обмахиваться одеялом, перекинутым через руку. — Не знаю, что бы я делала, если бы вы не вернулись.