ДАР - [53]
наступать на сына, делая руками успокаивающие движения. Таким образом
через некоторое время неистовый, но порядком ослабевший от боли и потери
крови Сеня оказался загнанным в угол, между шкафом и своей кроваткой.
Белая ветшалая майка его почернела от крови. Лицо же, обычно столь
полнокровное, наоборот, приобрело черты, придающие сходство с мертвецом
более приличествующие мертвецу .
-Ути, ути! - ворковал Петр Иванович. Он прикидывал, сможет ли он задушить
дюжего сына одним движением.
Сеня, подобно умирающему лосю, привалился в полубеспамятстве к стене и
набычился, выставив голову вперед. Глядел он исподлобья, дико вращал
глазами. Изо рта тонкой струйкой текла кровь.
«Что за чудо, когда же ты сдохнешь?» - грезил об освобождении сына Петр
Иванович. Взгляд его метнулся под ноги. Он почти было споткнулся о
спортивный снаряд - пудовую гирю сына.
-Ага! - взвизгнул он победно, схватил гирю за ушко двумя руками и широким
размахом запустил ею в сына. Гиря угодила прямо в лоб с глухим, мягким и
коварным звуком. Сеня опал на паркет, испортив подштанники.
- О как! - Петр Иванович хохотнул баском и, скакнув к сыну, вырвал наконец
вожделенные ножницы из его живота. Раскрыл их и снова вонзил под пупок
одним из лезвий. После, поднажав, принялся резать плоть, кроить ее
наподобие ткани. Дело продвигалось туго, но маниакальная одержимость
Барышникова и его уверенность в своей правоте возымели имели успех -
вскорости живот Семена Петровича был распанахан до грудины. Петр
Иванович нахмурился и некоторое время тупо смотрел на удивительное по
своей сложности расположение трубок и трубочек, что пестрело перед его
глазами. Распознать присутствие эфирного существа в этом лабиринте было
нелегко. Решившись, он погрузил руки чуть ли не по локоть в брюшную
полость и принялся вычерпывать внутренние органы и кишки, бросая их
горстями через плечо.
-Мерзость, мерзость! - довольно шептал он. По комнате распространился
отчетливый запах дерьма.
Через некоторое время дело было закончено. Сеня был очищен от
внутренностей, на место которых Петр Иванович водрузил вложил кокон.
Теперь, пусть и посмертно, тело сыновнее будет занято существом из высших
сфер, жильцом куда более вечным, нежели предвечный дух.
Он бережно утрамбовал ворох белья в брюшине сына, после поднялся с колен,
отряхнулся подобно собаке и, заскорузлый весь от крови, побрел на кухню
готовить чай.
Полтора часа спустя голый и обваренный весь кипятком, с кожей, струпьями
слезающей с лица, звонил он в дверь своего соседа, вознамерившись убедить
последнего помочь ему, Петру Ивановичу, вырвать соседовой дочери сердце и
прикрепить на его место моторчик от заводной машинки. Лишь взглянув на
Петра Ивановича в дверной глазок, сосед потерял сознание. Много лет спустя
нежась с припадочной от осознания скорого небытия любовницей под одеялом,
он признался, что ему привиделось, будто за спиною Петра Ивановича
распростерлись два черных невероятных крыла, которыми он приветливо
помахивал.
После незадавшегося неудачного визита к соседу Петр Иванович вернулся
домой и незамедлительно проследовал на балкон. Там он неспешно забрался
на табуретку, расправил крылья и воспарил над утренним городом.
Его тело ринулось вниз с высоты девятого этажа и поломанной куклой замерло
на шершавом асфальте.
Интервью
-…несомненно гений. Быть может, один из самых одаренных представителей
рода человеческого двадцатого столетия.
-Но как же так, Алексей Ильич? В вашей книге вы не раз используете весьма
нелицеприятные эпитеты в адрес Йозефа Гофмана!
-Позвольте встречный вопрос. Имеет ли характер человека отношение к
значимости его интеллектуального наследия? Можно ли расценивать
творчество Пушкина, монументальность Эйнштейна, невероятный, да что там,
мистический дар Николы Теслы сквозь призму индивидуальных черт
характера, присущих этим удивительным людям?
-Согласен, нельзя. Но все же в широких массах имя Йозефа Казимира Гофмана
не столь известно, сколь, скажем, имя великого русского композитора
Рахманинова…
-Полноте, Андрей! Я готов простить вам упоительнейшую в своем невежестве
фразу, но, поверьте мне, наши слушатели никоим образом не должны быть
введены в заблуждение. Рахманинов… Третий концерт Рахманинова был
посвящен именно Гофману. К слову, сам Гофман никогда не исполнял
Рахманинова, оставаясь верным своему неизменному принципу: не играть
произведения своих современников. По сути, репертуар маэстро был
достаточно узок - в основном, он ограничивался творчеством композиторов
первой половины 19-го столетия, от Бетховена до Листа.
-В чем же…гхм, уникальность Гофмана, его кардинальное отличие от других
исполнителей того времени?
-Вы ищете громкие факты, Андрей. Что ж, и это простительно, учитывая
характер вашей радиопередачи. Извольте. Йозеф Гофман начал свой
творческий путь в Европе в возрасте 10 лет. В 1887 маэстро дебютировал в
США с концертом в Метрополитен-опере, где блестяще исполнил Первый
концерт Бетховена, а также ошеломил публику, импровизируя на любые темы,
задаваемые зрителями! Гений импровизации! Музыкальный провидец!
Единственный частный ученик Антона Рубинштейна… К слову, после
исполнения им второго концерта Рубинштейна, последний заметил, что ему
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом городе никогда не светит солнце. Серые, разрушающиеся здания таращатся бельмами-окнами. У обочин дорог тут и там стоят, вросшие в асфальт, ржавые, мертвые автомобили. Здесь не поют птицы. Не смеются дети. Лишь тихо шепчутся о чем-то желтые листья. У города нет ни прошлого, ни будущего. У города есть тайна. Роман «Хранитель Бездны» погружает читателя в пучину липкого, безостановочного кошмара. Какие тайны скрываются за стенами обветшалых домов? И стоит ли разгадывать эти тайны?
Неизвестность сеет зерно страха, прорастающее ненавистью. Неизвестность — зло. Но что вы станете делать, если подавляемое веками нечто восстанет против вас? Что, если вы с ужасом осознаете, что оно всегда было сильнее, а ваша ненависть лишь сделала его злее и коварнее? Что, если судьба всего человечества будет зависеть от исполнения одного-единственного пророчества? Вы будете бояться. Это в вашей природе. Бояться и ждать, пока Черный Дракон не обезглавит Гидру. Если только вас не обманули. Основная пара — слэш, во второстепенных присутствует гет и намеки на фем. Жанры: эпический, фэнтези, яой, драма, любовь, путешествия.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.