Данте в русской культуре - [86]

Трудно представить себе, чтобы Данте, совершенно наивно и с совершенной основательностью поющий

Я в вечный свет столь смело и глубоко

Взор дерзостный блаженно погрузил,

Что силу зрения расточало око!

или говорящий далее, что в глубине вечного Света он увидел, как

Любовь перелила в единый том

Разрозненные по миру страницы! –

в то же время согласился бы с причислением его к представителям католической традиции в средневековой литературе и считал бы себя этим окончательно исчерпанным.

Все сказанное, – отмечал Эллис, – точно применимо и к символизму»[781].

Но после годичного пребывания в Дегерлохе, где Штейнер читал лекции по антропософии, Эллис взбунтовался против учителя, обвиняя его в профанации эзотерического знания, опошлении эзотерики педагогикой и все еще убеждая Метнера, что путь «Мусагета» должен идти через символизм к оккультизму, решил отмежеваться от Штейнера. «Я человек XIII века, – писал он, – я горжусь этим, всю жизнь буду бороться со всеми шестью веками позднейшими, даже со S-г'ом, коль Он, забывая традиции… Грааля[782], устраивает синтезы[783] – с современной пошлостью… Без аскезы, избранничества, благодати, замкнутости… я не понимаю оккультизма и вижу в нем своего рода „мистический анархизм“, аукцион Святой чаши…»[784].

Своего рода комментарием к пассажу Эллиса против синтеза розенкрейцерства с «современной пошлостью» служат «Мюнхенские письма» поэта. Здесь он пишет: «…лишь через жертву во имя Креста и через благодать Креста обретешь ты силу Креста; и лишь через любовь во имя Розы и через благодать Розы узришь ты красоту Розы»[785]. Далее Эллис уточняет: «Вечная Роза – цельность верных иерархий и душ, истинный небесный Civitas Dei, Град Божий, живое сердце Райской Церкви»[786].

Чуть позднее Эллис сообщает Метнеру: «Я во многом обманулся. Я искал магии, мистерии и церкви! Ничего подобного нет и не может быть в теософии! В одиночестве ночью перечитываю Данте и не могу поверить, что настали новые времена…

Тайная мистерия избранников-Рыцарей или символическая культура – вот моя платформа»[787].

Разочарование в штейнерианстве еще не означало разрыва Эллиса с оккультизмом[788]. Именно в эту пору из-под его пера появляется стихотворение «Dante theosophicus»[789] со специфическим диалогом путников по загробному миру:

Так начал я: «Воззри, Учитель, ввысь,

Что там за свет, одетый дымкой тонкой?»[790]

Вергилий мне: «Скорей пред ним склонись,

Ты, адскою не схваченный воронкой!

Теперь восстань и (нрзб. 1 ел.) обнимись

С эфирною своею селезенкой![791]

Узнай, мой свет, в твоей душе слились

Все сферы звезд, пылающие бурно,

От низу вверх и снова сверху вниз

Бегущие пустынею лазурной

Венера, Марс, и Солнце, и Луна,

И „ежевика“ крупная Сатурна…»[792]

Стихотворение написано в Дегерлохе, видимо, в самом начале 1913 г., ибо уже в мае, окончательно пережив упоение теософией, Эллис сообщал Метнеру с Капри: «Я в Италии живу воспоминаниями о Данте. Стараюсь на время забыть всю современность с футуристическими модернистами, теософскими тетками и славянским ренессансом, о котором стыдно вопить прежде 2000 л…. Я снова всего себя нашел в Данте и только в Данте… Что касается Steiner'a, то я ни на волос не перестаю Его считать сверхчеловеком, но… миссия его (нрзб. 1 ел.) безусловно и всесторонне бьет по иерархизму, аристократизму, независимости духа, по всей традиции культуры и древнихмистерий… по рыцарству, артистизму и… увы, увы, по чисто христианским, по заветам Франциска, монашестваи Иисуса Евангельского…

Вы полуиронически пишете о моем сакральном пути, но… во-первых, я за строгую формулу: „Или теократия (черная), или… misterium“. Синтез и теософии – черт знает, что такое!.. Я глубоко верю в культурную роль оккультизма, но при условии: 1) иерархии, 2) (нрзб. 1 ел.), 3) призвания, 4) аскетизма, подобного режиму древних рыцарских орденов, нашего старчества и иночества, 5) ритмичность и постепенность и постоянность (так в подлиннике. – A.A.) непосредственного водительства Мейстера, 6) число учеников, ограниченных магическими числами 7 и 12, 7) уединение от мира и почти личной святости.

Эти избранники должны косвенно инспирировать культурные сферы, работать по принципу разделения труда, не выбалтывая последних тайн непосвященным. Вы, конечно, согласны, что без этих min 7 условий всякий оккультизм неминуемо станет… онанизмом или эго-футуризмом или теософией.

Не только я иду по спирали, – объяснял свой новый поворот Эллис, – но и сам Steiner с изумительным самообладанием и самокритикой затормозил лавочку теософии и свое общество назвал антропософическим, т. е., в сущности, гуманистическим.

Отсюда претензия на магию, оккультизм, мистерию, теософию отпадают, и антропософия играет скромно специальную роль, роль продолжения на высшие планы антропологии, истории, натур-науки и т. п. Соглашусь, что это желательно, а, главное, пала конкуренция с символизмом, свободным высоким искусством, служащим духовной культуре, религиозным исканиям индивидуальности и мистики, чему служили мы все в Мусагете. Поэтому мы должны праздновать конец хаоса и периода распрей, должны снова дружно и мужественно подать друг другу руку…»