Данте. Преступление света - [19]
Марчелло отшатнулся, но тут же поспешно извинился:
— Прошу прощения, мессир. Привычка. За морем мне часто приходилось иметь дело с прокаженными.
— А куда вы сейчас? На постоялый двор?
— Да… Но как же изменился ваш город с тех пор, как я был здесь в последний раз много лет назад! — воскликнул Марчелло, указав рукой на ведущееся повсюду строительство. — Я даже боюсь заблудиться. Вы меня не проводите?
Не говоря ни слова, Данте взял старца под локоть, и они зашагали в сторону постоялого двора мимо развалин римских бань.
Шагов сто они прошли молча. Марчелло все время оглядывался по сторонам, словно искал соответствие между ныне видимым и воспоминаниями. Внезапно он остановился возле мраморной колонны, вделанной в угол одного дома.
— Чем ближе конец века, тем быстрее течет время, — пробормотал он. — Но устремившиеся вперед годы пожирают сами себя, как обезумевшие от страха лисицы в завязанном мешке…
— А зачем вы едете в Рим? — спросил Данте, когда старец вновь медленно двинулся вперед.
Марчелло остановился и повернулся к поэту:
— В конце жизни приходит время примириться с Богом и отдать ему должное. Скоро пробьет и мой час. Тогда Святой Петр бросит на весы добро и зло, которые я совершил в жизни… Хочу встретить этот миг с чистой душой. Я еду в Рим по данному давным-давно обету, чтобы просить прощения за грехи, совершенные мною на длинном жизненном пути.
— А их так много?
— А у кого их мало? Особенно в моем возрасте. Чем дольше живешь, тем больше грешишь…
У общественного фонтана Бернардо с жадностью приник к бронзовому носику и стал пить. Казалось, его мучает неутолимая жажда. Данте осторожно подошел к нему и вежливо поздоровался. Бернардо ответил на приветствие, утерев рукавом пот со лба.
— Я давно хотел с вами поговорить, — сказал поэт.
— Я знаю, какую должность вы занимаете, мессир Данте. Известны мне и ваши поэтические произведения. Скорее всего, вы хотите узнать у меня подробности гибели злополучного декоратора Брунетто, но — увы! — мне нечем вам помочь. Я впервые познакомился с ним на этом постоялом дворе и видел его там всего несколько раз за ужином. Я ведь не просиживаю часами за общим столом. Я или хожу по своим делам, или запираюсь у себя в комнате, чтобы записать то, что узнал, — и Бернардо указал на пергаментные свитки.
— А чем именно вы занимаетесь? — полюбопытствовал поэт.
— Я пытаюсь закончить третью часть труда под названием «Res gestae Svevorum» — «Деяния династии Гогенштауфенов» — великих императоров Священной Римской империи. Главным образом меня интересует величайший из них — Фридрих. Его жизнь и смерть…
— И что же вы обнаружили во Флоренции? Ведь Фридрих здесь, кажется, не бывал.
— Да. При жизни он к вам не приезжал. Ведь флорентийцы, хотя среди них и было немало верных ему гибеллинов, часто относились к нему враждебно. Кроме того, император боялся предсказания Михаила Скота, заявившего, что его повелитель умрет sub flore…[15] Однако, возможно, кое-что имеющее прямое отношение к Фридриху оказалось во Флоренции после его кончины.
— Что именно?
Историк поджал губы и пожал плечами с таким видом, словно уже жалел о том, что наговорил лишнего.
— Я кое-что узнал из «Хроники» Майнардино. Кое-что, связывающее Фридриха и Флоренцию.
— Вы читали Майнардино из Имолы?! Верного императору епископа, посвятившего остаток своих дней его жизнеописанию! Но ведь говорят, что его «Хроника» безвозвратно утрачена или так и не была написана!
Бернардо прищурился и с загадочным видом покосился на Данте. Потом быстро осмотрелся по сторонам, словно опасаясь чьих-то ушей.
Данте тоже машинально огляделся, но не заметил ничего подозрительного. Тем временем Бернардо отломал у кустарника ветку и стал что-то чертить ею в уличной пыли.
— Хорошо. Допустим, эта «Хроника» существует, и вы ее читали. Что же вы узнали в ней такого, что поспешили во Флоренцию? И что же у нас оказалось после смерти императора?
Бернардо ответил не сразу, подыскивая верные слова.
— Майнардино кое-что написал о сокровищах императора. «Thesaurus Federici in Florentia ex oblivione resurgeat» — «Сокровища Фридриха восстанут из забвения во Флоренции».
— Значит, вы ищете сокровища?
Бернардо решительно покачал головой:
— Я не гонюсь за богатством. В конце жизни золото перестает интересовать. Однако мне хотелось бы, чтобы мой труд дал ответ на вопрос, ставивший в тупик даже моего учителя. Я бы с удовольствием задал его Арриго из Ези. Я слышал, что и он сейчас во Флоренции.
— А при чем тут этот философ? — удивился Данте.
