Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех - [16]
[когда я устремился вглубь леса, в самую темную часть],
Что может сделать слепорожденный, стоящий у стены, когда он ощущает некое таинственное присутствие? Он слышит звуки, отличные от тех, что слышал каждый день: что-то происходит. Он хватает людей за одежды, надеясь остановить их, — в своей слепоте он не может сделать ничего другого. Представьте себе его с вытянутыми вперед руками, ухватившего какую-то женщину за платье, какого-то мужчину за рубаху: «Что происходит? Что происходит?» И кто-то отвечает ему: «Да ходит тут один человек. Какая-то неразбериха. Некоторые говорят, что он Мессия, Спаситель… ничего не понятно». А кто-то посылает его на все четыре стороны, оскорбляет. Но даже воздух в этот день необычен… И что, скажите, терять слепому? В худшем случае он так и останется слепым. «А если этот человек действительно Мессия? Я хотя бы попробую». И что он начинает делать? Что делает слепой, оказавшись перед возможным присутствием? Он кричит о своей нужде.
Первое, что произносит Данте в поэме (то есть говорит не как рассказчик, а как персонаж): «Сжалься!» Miserere, кто-нибудь, помилуй меня[53]. Помилуй, так как сам я не справлюсь, сжалься надо мной! Кем бы ты ни был. Я даже не знаю, кто ты, сейчас это не важно, но помилуй меня!
Он кричит тому, кого «узрел среди пустыни той» (все сводится к способности увидеть), тому, «кто явился предо мной», то есть был мне дан бескорыстно. Это абсолютно непредвиденная встреча, ее нельзя было просчитать: «Кто бы подумал, что там, в темном лесу, когда я уже был готов расстаться с жизнью, может вдруг появиться человек, которому я поведаю обо всех своих нуждах, о своем желании?» Непредвиденная встреча, в некоторой степени даже незаслуженная, дающая возможность просить о помощи. «Сжалься, кто бы ты ни был, „будь призрак ты, будь человек живой“». Я не знаю, кто ты, это не важно.
Это все та же история о слепорожденном. Потому что, когда Христос исцелил его, тот устроил праздник, радовался и кричал: «Я вижу! Как здорово! Я вижу! Я вижу! Наконец-то я вижу!» Он ходил и смотрел на все вокруг. И вот его стали останавливать и спрашивать: «Кто тебя исцелил?», на что он отвечал: «Я не знаю, кто-то проходил мимо, и я закричал: „Господи, Господи!“ А Он спросил, что я от Него хочу. „Как же так?! Да разве Ты не видишь? Не видишь, что я слеп? Как Ты думаешь, почему я зову Тебя?“». А ведь Иисус всегда сначала помогает человеку понять, в чем он нуждается, именно поэтому Он задал вопрос, который может показаться глупым: «Что ты хочешь от меня?» Слепорожденный ответил: «Господи, сделай, чтобы я прозрел».
Иисус прекрасно понимал, в чем дело, зачем же Он заставляет слепорожденного произнести это? Все дело в том, что перед лицом Христа человек яснее осознает, в чем нуждается. Встретив слепорожденного, Иисус помог ему понять его нужду, позволил прояснить ее, сделать понятной. Так через потребность слепого проясняется религиозное чувство.
Так же поступает Вергилий. Данте, как тот слепорожденный, который целыми днями ходил и говорил: «Не знаю, кто исцелил меня, не знаю, пророк он или нет, я знаю только то, что я был слеп, а сейчас я вижу». Он словно говорит: «Я могу рассказать только то, что пережил на своем опыте, могу сказать теперь, что жизнь есть благо, и больше мне сказать нечего». Мы видим, как Данте полностью вверяет себя другому, без каких-либо условий: «Кто бы ты ни был. Я не знаю, человек ты или призрак, но прошу, сжалься надо мной».
В ком из нас есть это мужество, это смирение? Обнаружить собственную слепоту и кричать о ней, предчувствуя истину, оказавшись перед этой истиной, которая вдруг входит в нашу жизнь. Со всеми такое происходило. Всем нам доводилось встречать на своем жизненном пути истину, когда сразу понятно: вот нечто более истинное, чем все остальное, нечто более справедливое; оно подходит мне больше, чем многое другое. Но требовалось смирение, некая жертва, и чтобы избежать этой жертвы, мы отворачивались от того, что встретили. Вся вина человека заключается не в грехах, из-за которых он ошибается, приходит в ярость, предает… — это все пустое. Настоящее предательство — это предательство самих себя, это отказ следовать за своим желанием, когда присутствие, свидетельство другого пробуждает его в нас, и оно мощно, прекрасно открывается, а мы отвечаем: «Ну нет, мы так высоко не летаем». Данте же взрывается: присутствие другого заставляет его осознать всю бесконечность собственной нужды.
[Вергилий представляется Данте],
[То есть до пришествия Христа.]
Книга Франко Нембрини, педагога, отца четырех сыновей, станет вдохновляющим примером, твердым ориентиром и поддержкой для современных верующих родителей, которым приходится растить детей, несмотря на то, что традиция православного воспитания в России была утеряна. Он делится своим отцовским, сыновним и педагогическим опытом, чтобы помочь нам собрать силы и стать достойными христианскими наставниками нашим детям. «В детстве я смотрел на отца и говорил себе: „Вот каким я хочу быть, когда вырасту… Хочу, как он, обладать вещами, зная, Кому они принадлежат на самом деле“.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Книга Эжена Марена посвящена истории византийского монашества от Константина Великого до патриарха Фотия. Автор рассказывает о том, как с принятием христианства Константинополь и обширные территории Восточной Римской империи начали стремительно застраиваться храмами и монастырями, каждый из которых имел особый уклад и традиции. Марен знакомит читателя с внутренним миром обители, прослеживает жизнь инока от вступления в монастырь до принятия высшего сана, рассказывает о том, какую роль монахи играли в политической и общественной жизни империи.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Библия учит нас понимать историю как Божественное откровение, как пространство диалога человека и Творца. Как в этой связи осмыслить событие тоталитаризма, отбросившее свою тень на весь XX век? Были ли у него духовные причины? Если сейчас, после краха нацистского и советского режимов, происходит исход в некое посттоталитарное время, то что это значит? Как должно измениться христианство и другие религии? Какое в духовном смысле будущее может ждать Россию и Русскую православную церковь? Что произойдет с иудео-христианскими отношениями после возвращения евреев на Святую Землю? Какое место русской святости в новой духовной реальности? И что такое русская святость сейчас? В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Коран с хронологическим порядком сур. В наиболее точном переводе на русский язык.
Книга является переработанной и дополненной версией кандидатской диссертации на тему «Анализ мифологической составляющей восточнославянского язычества», которая была защищена автором в 2008 году в Нижегородском государственном педагогическом университете. В книге рассматривается вопрос о сущности такого сложного явления, как восточнославянское язычество, намечаются возможные направления его изучения на современном этапе развития науки, делается попытка реконструкции представлений восточных славян о солярных божествах. Книга делится на два взаимосвязанных блока: теоретико-методологический и историко-этнографический.