Данте - [20]

Беатриче была в отчаянии. «Согласно обычаю указанного города, женщины собираются с женщинами, а мужчины с мужчинами, чтобы совместно отдаться горю. И теперь многие женщины собрались там, где эта благороднейшая Беатриче, как любящая дочь, проливала слезы». Данте был с мужчинами, видел, как из комнаты, где была Беатриче, выходят дамы, слышал, как они передавали ее слова и говорили друг другу про нее. И ему стало так грустно, что у него скатывалась по щекам слеза: он должен был закрывать рукою глаза, чтобы это не было заметно. Чувство к даме было настолько сильное и настолько живое, оно так переросло все поэтические условности, что всякое горе Беатриче превращалось для Данте в его собственное горе. Вскоре после смерти Фолько поэт заболел, и в горячечном бреду ему привиделось, будто Беатриче умерла. И это сопровождалось явлениями сверхъестественными и страшными. Гасло солнце, звезды окрашивались таким цветом, что ему казалось, будто они плачут, птицы падали на землю мертвыми, сотрясалась земля. Сестра, сидевшая у его изголовья, слыша бессвязные слова и плач сквозь бред, в дикой тревоге звала на помощь. Но Данте выздоровел и рассказал весь эпизод в канцоне «Donna pietosa» («Сострадательная дама»)… Потом кончилась зима, наступили весенние дни, возобновился майский праздник, и Данте увидел Беатриче вместе с моной Ванной, Примаверой Гвидо Кавальканти, разговаривал с ними и написал по поводу такого счастливого события сонет. Весна этого 1290 года вообще начиналась чудесно. Биче, по-видимому, была более милостива к нему, чем когда-нибудь, и он был в экстазе. Лучшие сонеты «Новой жизни» написаны были в это время, в том числе прекраснейший из всех «Tanto gentile е tanto onesta раге».

Столь благородна, столь скромна бывает

Мадонна, отвечая на поклон,

Что близ нее язык молчит, смущен,

И око к ней подняться не дерзает…

Э.

Сонеты не вмещали всей полноты чувства. Поэт принялся за канцону и написал уже первую строфу. Но тут Беатриче умерла, умерла по-настоящему, не в видении, не в бреду. Ушла из жизни Данте.

«Ее смерть повергла Данте в такое горе, в такое сокрушение, в такие слезы, что многие из его наиболее близких родственников и друзей боялись, что дело может кончиться только смертью. И думали, что последует она в скором времени, ибо видели, что он не поддается никакой поддержке, никаким утешениям. Дни были подобны ночам и ночи — дням. Из них ни одна не проходила без стонов, без воздыханий, без обильных слез. Глаза его казались двумя обильнейшими источниками: настолько, что многие дивились, откуда берется у него столько влаги, чтобы поддерживать слезы… Плач и горе, ощущавшееся им в сердце, а также пренебрежение всякими заботами о себе, сообщили ему вид почти дикого человека. Он стал худ, оброс бородою и перестал совсем быть похожим на прежнего. Поэтому не только друзья, но всякий, кто его видел, взирая на его наружность, проникались жалостью, хотя, пока длилась эта жизнь, полная слез, он показывался мало кому, кроме друзей».

Так продолжает дантову биографию Джованни Боккаччо. Данте вылил свою грусть гораздо более убедительно в канцоне «Gli occhi dolenti».

Устали очи, сердцу сострадая,

Влачить тоски непоборимый гнет…

Унынье слез, неистовство смятенья

Так неотступно следуют за мной,

Что каждый взор судьбу мою жалеет.

Какой мне стала жизнь с того мгновенья,

Как отошла Мадонна в мир иной.

Людской язык поведать не сумеет.

Вот отчего, о донна, речь немеет,

Когда ищу сказать, как стражду я.

Так горько жизнь меня отяготила.

Так радости лишила,

Что встречные сторонятся меня,

Приметив смерть, что мне уста покрыла.

Э.

Эти стихи, полные надрыва, слегка утолили горе поэта. В них он назвал свою даму по имени: Беатриче. Впервые. Право на это он почерпнул из величия своей печали и из чистоты своего чувства. Близкие Беатриче оценили и стихи, и ощущения, их продиктовавшие. К Данте пришел брат умершей, «второй по степеням дружбы» — первым был ведь Гвидо Кавальканти — и попросил, чтобы поэт сложил стихи в память женщины, недавно отошедшей в другой мир. Данте, делая вид, что не понимает, о ком речь, согласился. Сочувствие друзей, что бы ни говорил Боккаччо, очень его поддерживало и было ему дорого, особенно со стороны одного. Чино да Пистойа, который еще не был знаком с Данте, прислал ему канцону соболезнования, в которой процитировал ряд его стихов. Это положило начало и знакомству, и дружбе. Но душа поэта требовала и другой поддержки, более нежной. И нашла его.

Однажды, — уже прошло больше года после смерти Беатриче, — когда, вырвавшись из власти печальных дум, Данте в своей комнате поднял глаза, он увидел в окне насупротив благородную даму, молодую и очень красивую, которая смотрела на него с величайшим состраданием. Это та, которая зовется дамою из окна (la donna della finestra), сострадательной дамой (la donna pietosa), благородной дамой (la donna gentile). Имя ее было Лизетта. В благодарность за сочувствие Данте послал ей сонет, потом другой — теплее, третий — с размышлениями, четвертый — совсем горячий, с объяснениями в любви. Это — третья дама в «Новой жизни». Первые две были «ширмы». С ними он изменял живой Беатриче. С нежной Лизеттою он изменил мертвой. И, быть может, за девять или десять лет, прошедшие от встречи с Беатриче, поклонившейся ему, до написания «Vita nuova», были и другие. В сонетах, не попавших в «Новую жизнь», в позднейших стихотворениях, в «Комедии» есть намеки на это. Во всяком случае, роман с «дамою из окна» длился недолго. Поэт устыдился, что забыл Беатриче, и вернулся к воспеванию ее памяти, бросив пятым сонетом слова прощанья Лизетте. Ему уже виделись надзвездные сферы, где пребывает в блаженстве душа Беатриче и куда несутся его вздохи, посылаемые сердцем. Про это видение он сказал еще в последнем сонете своей «книжицы». Но следом за этим его посетило еще одно «чудесное виденье» и были в нем такие вещи, что он решил не говорить о Беатриче ничего, пока не найдет слов, более достойных ее. «Для этого я учусь, сколько могу, как она достоверно знает об этом. И если будет воля Того, кто дает жизнь всему, и жизнь моя продлится еще на несколько лет, я надеюсь сказать о ней такое, что никем и никогда не было сказано»…