Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо - [37]

В этом сибирском городе, где счастливо и почти беззаботно прошли его студенческие годы, центральная улица называлась (как, впрочем, и в большинстве других городов Союза), конечно же, именем Ленина — проспект Ленина. Между старой, так называемой «нижней» частью города, где в основном стояли одно — и двухэтажные дома, и новозастроенной частью проспекта, где доминировали пяти-семиэтажные здания, располагался участок, почти свободный от каких-либо строений. Прежде здесь находились редкие частные деревянные домики да бараки, которые были снесены в конце пятидесятых, дабы не портить антураж центрального проспекта в преддверии предстоящей великой застройки.

Между проспектом и берегом великой сибирской реки, до которой было около двух километров, находились жалкие остатки некогда густого и тёмного соснового бора — так называемая Манькина Роща, по утверждению старожилов получившая своё название по имени орудовавшей здесь в смутные и не столь уж далёкие времена жестокой предводительницы неуловимой банды. От снесённого участка омолаживаемого проспекта оставались лишь два строения бело-голубое здание аптеки с колоннами и портиками, да небольшая церковь красного кирпича, двери которой были тщательно заколочены, а на луковице купола вместо креста указующим перстом косо вверх сиротливо торчал громоотвод. Аптека и церковь на тёмном фоне остатков Манькиной Рощи напоминали случайно уцелевшие зубы во рту старика, который на старости лет решил заказать себе зубной протез и мучается теперь в ожидании выполнения заказа нерадивым зубным техником.

С этой церковью была связана легенда о «Голубой Женщине», рассказанная Сергею одним из его сокурсников как-то по пути их институтской колонны на первомайскую демонстрацию.

* * *

Знающие люди рассказывали, что в незапамятные времена как раз на этом месте располагался посад. Несмотря на бескрайние сибирские просторы, посадников часто тревожили то пришлые орды кочевников, то просто «шалившие» в этих местах ватаги беглых крепостных и каторжников. В результате достаточно часто пылали прятавшиеся за посадскими стенами дома и погибали жившие в них люди. Именно поэтому, скорее всего, и было принято решение построить кирпичную церковь и предусмотреть при строительстве тайные пути, которыми можно было бы покинуть осаждённое поселение. Так, якобы, и появился многокилометровый туннель, соединявший церковь с противоположным берегом реки.

О туннеле и входе в него знали лишь немногие посвящённые. В годы революции погиб последний из них. И вспомнили о потайном ходе лишь в двадцатые годы, когда специальная комиссия должна была экспроприировать церковные ценности, да ничего мало-мальски ценного не обнаружила. Поговаривали, что монахи спрятали своё добро в том самом туннеле…

Город рос, расширялся и хорошел. Жизнь шла своим чередом. Завершилась коллективизация и полным ходом проходила индустриализация. Мирные годы сменились военными. Завершились «польская» и «финская» кампании. Прогремели бои у Халхин-Гола. Началась Великая Отечественная.

Вместе с эвакуированными сюда из европейской части страны заводами, как и в другие сибирские города, прибыло много нового люда. Приезжали со своим нехитрым скарбом и с детьми. Отцы и старшие братья в основном сражались на фронте. А матери, после бесконечных утомительных смен должны были ещё заниматься хозяйством. В результате во второй половине дня после школы и ФЗУ большинство ребят было предоставлено самим себе. Так что их воспитание в основном проходило на улице — в компаниях ровесников, где были свои авторитеты, свои законы, понятия о чести, добре и зле.

В одной из таких компаний верховодил некий Витек, худощавый горбоносый и черноволосый парень лет шестнадцати. Несмотря на кажущуюся хрупкость телосложения, он отличался недюжинной силой, был смел и предприимчив. Его дед, с которым они жили вдвоём, несмотря на преклонный возраст, всё ещё работал грузчиком на местном элеваторе. Силой и характером Витек пошёл в деда. А о том рассказывали, что до революции в каком-то далёком европейском городе он вроде бы сбросил с моста в воду крупного государственного чина, то ли вместе с коляской, то ли с автомобилем. Посмевший обидеть его господин отделался купанием в ледяной воде, а деда сослали в Сибирь, где он и осел.

Кто-то рассказал Витьку о сокровищах, будто бы спрятанных монахами в церкви на Ленинском, или где-то вблизи от неё. В многочисленных пересказах сокровища эти бесконечно умножались. Цифры назывались разные, но неизменно со столь большим числом нулей, что их попросту было трудно осязаемо представить себе, и проще всего сокровище описывалось словами «очень-очень много». В результате у Витька и его ребят появилась достойная цель. Сомнений не было — сокровища следовало найти! Но не драгоценности как таковые интересовали их. Нет, они будут искать их не для себя. Найденные ценности будут сданы государству. Возможно, газеты сообщат об отправляемых на фронт танках и самолётах, построенных на сданные ими государству средства.

Естественно, поиски было решено начать непосредственно с церкви: едва ли в преддверии экспроприации монахи могли позволить себе закапать церковное добро в её окрестностях — слишком велик был риск оказаться увиденными.