Дансинг в ставке Гитлера - [3]
— Я хотела проверить, опытный ли ты — ведь если девушка хочет курить на пару с парнем, значит, она хочет с ним целоваться. Но ты оказался темный-претемный, и это мне даже понравилось.
А на берегу я спросил:
— Почему вы сказали, что я странный?
Она рассмеялась.
— Потому что странный.
— Это потому, что я такой тощий? Что не на моторе езжу? Или что?
— Нет… Какой-то такой… несовременный.
— Это значит — не модерный?
— Нет. Не то. Хотя…
Она задумалась. Комары влетали в дым. Сонно плескалась рыба. По небу пробегали серо-голубые сполохи, словно откуда-то, из-за три-девяти земель надвигалась гроза.
Мы сели на бревно и долго сидели, я, наверно, пять сигарет выкурил, но зря их извел, стараясь не затягиваться, все равно меня мутило и голова кругом шла. Наконец она даже рассердилась:
— Может, вы хоть расскажете, как ехали сюда или какую профессию собираетесь выбрать?
Она снова закурила и несколько раз жадно затянулась.
Я долго и спокойно рассказывал ей, как проехал пятьсот километров за три дня, как латал камеру под дождем, как собака стащила у меня на привале последний кусок хлеба, как меня погнали ночью из сада, где я натряс яблок, — и она даже слушала с интересом, и злость у нее прошла, но когда я спросил, как ей ехалось, она буркнула:
— Это не тема для разговора.
Я уж и не знал, о чем говорить, да вспомнил, что она еще и о профессии спрашивала, и ни к селу ни к городу сказал:
— Что бы мне ни привелось делать, я все буду делать как следует.
— Это чудесно. Так вот, сделайте мне завтра как следует переключатель, там пружина барахлит. А теперь спите спокойно.
Я не понял.
— Ступайте, ступайте, я и сама доберусь.
Я чувствовал себя последним дураком.
— Как же так, мы ведь вместе пришли…
— Ну и что? А приехали порознь. Спокойной ночи, — сказала она таким тоном, что я едва пробормотал:
— Спокойной ночи.
Я поклонился, хотя она уже отвернулась, и быстро пошел в гору, к своему домику — одуревший от курения, с хаосом в голове, весь измочаленный и потерянный.
А теперь я буду хоронить память о ней, как паршивую кошку, которую убил тяжелым горбылем, когда мне было не то восемь, не то девять лет.
Утром я всюду искал ее, раз пять обежал залив, перед запертым домиком торчал, потом, наконец, в полдень вскочил на велосипед и погнал в город.
На базарной площади я увидел ее, она медленно ехала с этим испорченным переключателем, пружина и верно сдала, цепь болталась, как хвост у старой коровы; я догнал Анку, она была в том же тренировочном костюме, что и вчера, хороший был костюмчик, бордовый, классный костюмчик, я медленно поехал рядом с ней, наконец мы свернули к кафе «Альга», там она остановилась, остановился и я, и в первый раз мы посмотрели друг на друга так близко при дневном свете, а день был холодный, ветреный, тяжелые тучи быстро плыли по небу, воздух отдавал влагой.
— Я иду обедать, — сказала она.
А когда я в нерешительности промолчал, добавила:
— Если хотите, можем вместе пообедать.
Она прислонила велосипед к стене, рядом с вереницей автомобилей и мотоциклов, врывшихся в песок на маленькой площади, и пошла к лестнице.
— Нельзя так оставлять велосипед, — сказал я. — Украдут.
Она пожала плечами и даже не обернулась.
Я поставил свой велосипед рядом, достал из кармана цепочку с замком, который на числовой набор запирается, и скрепил оба передних колеса — если скрепить одни рамы, могут открутить барашки и свистнуть передние колеса, минутное дело, один раз со мной уже такое было.
Я догнал ее в холле. Мы выбрали столик у окна, там стояла бутылка лимонада, липкая и красная, Анка откупорила ее и налила в стаканы.
— За твое здоровье, Аист, — сказала она и засмеялась. — А ведь мы могли бы и на «ты» перейти, называть друг друга просто по имени, я же все равно за ремонт не заплачу… Анка, — представилась она, подняв стакан.
— Аист, — сказал я, ведь мы же еще со вчерашнего дня знали, кого как зовут.
— Долго здесь пробудешь? — спросила она.
— Увидим. Погода не для купания, может, лучше уехать куда-нибудь, на что-нибудь поглядеть.
— А на что тут глядеть? Занудство эта Августовщина. Тоска. Памятники старины… Есть они тут, не знаешь?
— Никаких не знаю. Может, и есть. Хотя вряд ли, откуда им тут взяться.
— У меня домик только до сегодняшнего числа, — сказала она.
— У меня до завтра. Ну, это ерунда, всего несколько монет…
— Какое благородство!
— Это для тебя.
Рядом засуетился официант с тарелками в руках.
— Кто тут отбивные заказывал? Отбивные кому?
Никто по соседству не отзывался.
— Нам, — сказала Анка, хотя мы еще ничего не успели заказать.
— Ловкая ты, — сказал я жуя. — В момент подзаправились.
— Ты бы и час прождал, — отрезала она.
Потом мы вернулись к велосипедам, и я отыгрался за вчерашний трюк с зажигалкой.
— Открой, — показал я на замок. — Надо только колесики покрутить.
Она присела на корточки и принялась крутить колесики, пытаясь подобрать правильный набор цифр, чтобы замок открылся, но этих комбинаций девятьсот девяносто девять тысяч, и в таком виде спорта не очень-то отличишься. Я все смотрел на нее, а она увлеченно возилась, впервые не я ее занимал.
— Нет, — сказала она, поднимаясь, даже лицо ее покраснело. — Предпочитаю колесико моей зажигалки.
![Интервью с профессором Y](/storage/book-covers/f1/f15feb40eb4449a7ac710982d4683e24f20c75d8.jpg)
`Интервью с профессором Y` (1955) – произведение, жанр которого с трудом поддается определению. Недавно вернувшийся из ссылки, покинутый друзьями и полузабытый на родине писатель пытается напомнить о себе в импровизированном интервью с неким мифическим `профессором Y`, в котором в характерной для себя гротескной и откровенной манере высказывается по наиболее острым вопросам современности, эстетики и стиля.
![Чья-то смерть](/storage/book-covers/b7/b735ea1129ed9c5e9c3d79a283b80dfca1f4e64c.jpg)
Единая по идее, проза Жюля Ромэна внешне разнообразна, и его книги подчас резко отличаются друг от друга самым приемом письма. Но всюду он остается тем же упорным искателем, не останавливающимся перед насилием над словом, если надо выразить необычную мысль.
![Гусар на крыше](/storage/book-covers/3d/3df50aac00646ea054bd44aec99bf58cc1b3266b.jpg)
Творчество одного из самых интересных писателей Франции — Жана Жионо (1895–1970) представлено в сборнике наиболее яркими его произведениями — романами «Король без развлечений» и «Гусар на крыше».В первом романе действие происходит в небольшой альпийской деревушке. Неожиданно начинают пропадать люди. Поиски не дают результатов, и местных жителей потихоньку охватывает почти животный ужас перед неведомым похитителем…Роман «Гусар на крыше» — историческая хроника реальной трагедии, обрушившейся в 1838 г. на юг Франции, — о страшной эпидемии холеры.
![Путь ложных солнц](/storage/book-covers/9c/9c77e5c71dd9a001b010b9571d653cc40cbec507.jpg)
Рассказы цикла «Любовь к жизни» пронизаны глубоким оптимизмом и верой в физические и духовные силы человека, в его способность преодолевать любые трудности и лишения.
![Путь белого человека](/storage/book-covers/9e/9e71b74203cd26335f54688949696a23f80e7b70.jpg)
Рассказы цикла «Любовь к жизни» пронизаны глубоким оптимизмом и верой в физические и духовные силы человека, в его способность преодолевать любые трудности и лишения.
![Барон Багге](/storage/book-covers/9b/9bda1676c4c53089ffa21e5f0103d7491afc1496.jpg)
Новелла "Барон Багге" австрийского писателя Александра Лернета-Холении разрабатывает творческую находку американского писателя девятнадцатого века Амброза Бирса на материале трагической истории Европы в двадцатом. Чудесное спасение главного героя в конечном счете оказывается мнимым.