Дансинг в ставке Гитлера - [2]
Машина у нее была дамская, спортивная, марки «сказка», тоже с переключателем, правда, всего три шестерни и передача одна, но приличная в общем-то машинка, лак свеженький, красный, гоночные петли Анка сама приладила, спортивная жилка у нее была, ничего не скажешь! Потому-то я ей так и показался, все поглядывала, с кем я, а я все один — и на велосипеде, и на пляже днем, и на байдарке, и тогда вечером с гармошкой… Это ей смелости придало, не перед кем ее было высмеять, если бы я подлецом оказался.
— Вы мне не поможете? — спросила она, и я спрыгнул с бревна на мокрый гравий, сквозь который пробивалась трава.
— С удовольствием, — сказал я, и так мне захотелось, чтобы просьба ее была самая большая, какая только может быть у человека к человеку.
— Вообще-то ничего особенного, только ужасно мешает: переключатель у меня барахлит. Я уж сама пробовала, но… вы понимаете…
Она улыбнулась, и зубы ее сверкнули в темноте.
— Вам не холодно? — спросила она вдруг и накинула мне на плечи большое мягкое полотенце, которое до этого держала в руках, а я его и не заметил.
Мы пошли к кемпингу, там у нее был свой домик и у меня свой, только немного подальше.
По дороге она выпытала у меня, что я делаю, как меня зовут, на кого хочу учиться и буду ли учиться вообще, а если нет, то какая мне профессия нравится; говорила она со мной совсем как с ребенком, хоть мы и были в одних годах, только что на аттестат она сдала — вернее, была она на год меня моложе, я-то в седьмом два года сидел, и на голову ниже, а голос какой-то мягкий, добрый, беспомощный. Я ее о том же спрашивал, похвастаться-то было нечем, другое дело теперь, после армии, было бы о чем рассказать, только я уж знаю, что женщины не любят воспоминаний про армейскую жизнь слушать, да оно и неудивительно. И так вот за несколько минут мы уже знали друг о друге все, что можно было узнать, да еще перекинулись двумя словами насчет культурных запросов, насчет книжек, кинофильмов, актеров — я-то кино не люблю, актеров и того пуще, разве что книжки, но это когда как.
— А приключения?
— Кто его знает… Не было у меня приключений. Да я их и не ищу. Упасть с велосипеда и руку сломать — тоже приключение, только не дай бог…
Она задумалась.
— Странный вы какой-то.
— Почему? Впервые мне говорят такое. И друзья и девушки знакомые — все в один голос твердили, что я самый заурядный. Середнячок, мол, из тех, что на пятачок пучок.
Я засмеялся, удивившись своей разговорчивости — редко такое со мной случалось. И говорю:
— Не удивляйтесь, что я так разболтался, но мне еще никогда не было так приятно поговорить.
— Я ничему не удивляюсь, — ответила она.
Мы остановились перед ее домиком.
Открыла она дверь и вошла туда.
— Пошла умываться, да так и вернулась неумытая! — крикнула она из домика голосом, приглушенным фанерой. — Это вы виноваты!
Я не знал, что сказать. А она:
— Закурите?
— С удовольствием, — сказал я.
Я не курил, но девушка спрашивает, значит, хочет, чтобы я закурил. Она выбежала из домика в темном тренировочном костюме, волосы, раньше подобранные кверху, были распущены, в далеких отблесках костра, который на краю поля развели яхтсмены, она выглядела куда красивее, чем там, на берегу.
— Жаль, — сказала она грустно, — что у нас всего одна сигарета. Придется курить вместе…
— Как трубку мира, — сказал я, так как ничего лучшего мне в голову не пришло, и тут же подумал, что все-таки я ужасно серый.
Она тем временем щелкала зажигалкой.
— Хорошая штучка, — сказала она, — два режима: при одном короткое пламя, при другом высокое. Вот!
Наконец-то огонь зажегся.
— Видите, надо только покрутить вот это колесико.
Я нагнулся, а она медленно двигала колесико, и действительно, пламя то вырастало, то опадало. Я все разглядывал — меня такие штуки интересуют, и она раз десять повторила фокус, но вот я взглянул на нее поверх пламени и увидел такой пристальный взгляд, устремленный на мое лицо, что сразу понял: вся эта игра для того, чтобы меня лучше разглядеть.
Я отстранился. А она:
— Курите первый, — и подала мне сигарету.
Она все время из меня дурака строила, потому что сигарета была с фильтром, а я по глупости ее не тем концом в рот сунул и, когда она дала мне прикурить, стал тянуть изо всей силы, а она держала зажигалку, смотрела на все это, и даже рука у нее не дрогнула; наконец фильтр загорелся, и тут я как затянусь! — даже кашель на меня напал, но я хоть бы что, говорю:
— Крепкие вы сигареты курите.
Тут она выхватила у меня сигарету, оторвала фильтр и велела мне еще раз прикурить, но я так и прокашлял все время, вернее, пока сигарета до половины не сгорела, а уж другую половину она выкурила сама.
Ей захотелось пройтись, и мы пошли к моему домику; там я тоже надел спортивный костюм, мы вернулись на берег, и она велела играть, но мне что-то не игралось, робость одолела. Она вытащила из кармана целую пачку сигарет, и мы опять курили, а я и внимания не обратил, что курева у нее было хоть завались и что с первой сигаретой она меня разыграла. Только потом, уже дня через два, она сказала:
![Интервью с профессором Y](/storage/book-covers/f1/f15feb40eb4449a7ac710982d4683e24f20c75d8.jpg)
`Интервью с профессором Y` (1955) – произведение, жанр которого с трудом поддается определению. Недавно вернувшийся из ссылки, покинутый друзьями и полузабытый на родине писатель пытается напомнить о себе в импровизированном интервью с неким мифическим `профессором Y`, в котором в характерной для себя гротескной и откровенной манере высказывается по наиболее острым вопросам современности, эстетики и стиля.
![Чья-то смерть](/storage/book-covers/b7/b735ea1129ed9c5e9c3d79a283b80dfca1f4e64c.jpg)
Единая по идее, проза Жюля Ромэна внешне разнообразна, и его книги подчас резко отличаются друг от друга самым приемом письма. Но всюду он остается тем же упорным искателем, не останавливающимся перед насилием над словом, если надо выразить необычную мысль.
![Гусар на крыше](/storage/book-covers/3d/3df50aac00646ea054bd44aec99bf58cc1b3266b.jpg)
Творчество одного из самых интересных писателей Франции — Жана Жионо (1895–1970) представлено в сборнике наиболее яркими его произведениями — романами «Король без развлечений» и «Гусар на крыше».В первом романе действие происходит в небольшой альпийской деревушке. Неожиданно начинают пропадать люди. Поиски не дают результатов, и местных жителей потихоньку охватывает почти животный ужас перед неведомым похитителем…Роман «Гусар на крыше» — историческая хроника реальной трагедии, обрушившейся в 1838 г. на юг Франции, — о страшной эпидемии холеры.
![Путь ложных солнц](/storage/book-covers/9c/9c77e5c71dd9a001b010b9571d653cc40cbec507.jpg)
Рассказы цикла «Любовь к жизни» пронизаны глубоким оптимизмом и верой в физические и духовные силы человека, в его способность преодолевать любые трудности и лишения.
![Путь белого человека](/storage/book-covers/9e/9e71b74203cd26335f54688949696a23f80e7b70.jpg)
Рассказы цикла «Любовь к жизни» пронизаны глубоким оптимизмом и верой в физические и духовные силы человека, в его способность преодолевать любые трудности и лишения.
![Барон Багге](/storage/book-covers/9b/9bda1676c4c53089ffa21e5f0103d7491afc1496.jpg)
Новелла "Барон Багге" австрийского писателя Александра Лернета-Холении разрабатывает творческую находку американского писателя девятнадцатого века Амброза Бирса на материале трагической истории Европы в двадцатом. Чудесное спасение главного героя в конечном счете оказывается мнимым.