Дама в черном - [62]

– Зачем я убил его? Зачем она заставляет меня, как преступника, хранить это ужасное молчание, если не хочет вознаградить своей любовью? Быть может, ее страшит, что меня снова обвинят в убийстве? Новое судебное разбирательство? Увы! Даже не это, Сенклер… нет, нет, даже не это. Она боится, что ее отец не выдержит шума нового скандала. Ее отец! Вечно ее отец! А я, я для нее не существую! Я ждал ее двадцать лет, и, когда, наконец, она пришла, ее отец отнимает ее у меня!

Я подумал: «Ее отец?.. отец и сын!» Он сел на старинный камень, оторвавшийся от стены часовни, и добавил, отвечая на свои мысли:

– Но я вырву ее из этих стен… я больше не могу видеть ее блуждающей здесь под руку с отцом… как будто меня не существует!..

По мере того как он говорил, перед моими глазами вставали печальные образы отца и дочери, гулявших взад-вперед в надвигавшихся сумерках, в гигантской тени Северной башни, удлиненной вечерними огнями, и я представлял себе, что они так же раздавлены под ударами неба, как Эдип и Андигона, влачившие под стенами Колона непосильное бремя нечеловеческих страданий.

А потом ужасная мысль вдруг снова овладела мной, вызванная непонятной мне причиной, быть может, каким-нибудь новым жестом Дарзака… и я неожиданно для самого себя спросил:

– Как могло случиться, что мешок оказался пустым?

Должен заметить, что Дарзак не смутился и просто ответил:

– Может быть, Рультабий сумеет объяснить нам это…

Потом он пожал мне руку и задумчиво отошел, утонув во мраке большого двора. Я недоуменно глядел ему вслед…

– Я схожу с ума….

Глава XVI Открытие Австралии

Луна ярко осветила его лицо. Он считает, что остался один среди ночного безмолвия, — теперь он, наверно, позволит себе сбросить дневную маску. Во-первых, черные очки не скрывают больше его неуверенного взгляда. И если его стан устал сутулиться за долгие часы комедии, то сейчас его плечи свободно развернутся, настал момент, когда большое тело Ларсана сможет отдохнуть. Пусть же он отдыхает! Я слежу за ним из-за фиговых деревьев, ни один его жест не ускользнет от меня…

Теперь он стоит на западном валу, как на высоком пьедестале; лунные лучи обливают его холодным и зловещим светом. Ты ли это, Дарзак? Или твой призрак? Или тень Ларсана, вернувшаяся из царства мертвых?

Я схожу с ума… Право, нужно быть к нам снисходительными, потому что все мы сходим с ума. Мы видим Ларсана всюду, и, быть может, сам Дарзак смотрел в один прекрасный день на меня, Сенклера, задавая себе вопрос: «А что, если это Ларсан?..» В один прекрасный день!.. Я говорю так, как будто прошло уже много лет с тех пор, как мы заперлись в этом замке, а между тем мы приехали сюда вечером восьмого апреля, ровно четыре дня тому назад… Это правда, что мое сердце никогда так не билось, когда я задавал себе этот ужасный вопрос относительно других. И потом, это совсем странно… Вместо того чтобы в ужасе отвергнуть столь невероятное предположение, я, наоборот, тянусь к этой бездне, не могу от нее оторваться. Я не свожу взгляда с призрака на западном валу, ловлю сходство позы, жестов, наружности… и в профиль… и в анфас… Вот так он как две капли воды похож на Ларсана… Да, но так он как две капли воды похож на Дарзака… Как могло случиться, что эта мысль пришла мне в голову только сегодня ночью? Когда я об этом думаю… мне кажется, что она должна была стать нашей первой мыслью! Разве во время ужасных происшествий в Гландье образ Ларсана не сливался совершенно с образом Дарзака? Разве Дарзак, явившийся в сороковое почтовое отделение за ответом Матильды, не был самим Ларсаном? Разве этот король мистификаторов не изображал уже Дарзака с таким успехом, что сумел приписать жениху госпожи Станжерсон свои собственные злодеяния?

Конечно… конечно… но все же, как только мне удается заставить молчать свое неспокойное сердце и прислушаться к голосу разума, я вижу, что мое предположение безумно… Безумно?.. Почему?.. Вот он, призрак Ларсана, зашагал своими длинными ногами… Да, да, у него походка Ларсана… но плечи Дарзака. Я сказал «безумна», потому что мы постоянно общаемся с Дарзаком, мы живем под одной кровлей!..

Постоянно общаемся? Нет! Во-первых, мы редко его видим… он почти все время сидит запершись в своей комнате или склонившись над этим никому не нужным планом башни Карла Смелого… Ей-богу, это недурной предлог, чтобы скрывать выражение своего лица и отвечать на вопросы, не поворачивая головы…

Впрочем, не вечно же он рисует… Да, но на воздухе, за исключением сегодняшнего вечера, он не расстается с темными очками… Этот несчастный случай в лаборатории пришелся как нельзя более кстати… Взорвавшаяся горелка, — мне всегда так казалось, — как будто предвидела услугу, которую сослужит Ларсану, когда Ларсан пожелает занять место Дарзака… Она дала ему возможность всегда избегать яркого дневного света… ссылаясь на слабость глаз… Еще бы!.. Госпожа Дарзак и сам Рультабий стараются искать темные уголки, где бы глаза Дарзака не страдали от дневного света… С того времени, как мы приехали сюда, он больше всех занят мыслью о тени… Мы видели его очень редко, и всегда в тени… Наш маленький зал совета очень темен… Волчица немногим светлее… а из двух комнат Квадратной башни он выбрал для себя ту, которая весь день погружена в полумрак.