Дама с фюрером на спине - [49]

— Литр выпил…

Вскоре они ступили на пол, вытерлись и пошли в бывшую комнату моей бывшей девушки. Разложив диван, улеглись, но уснули не сразу. Антицунаров сказал:

— Мне всегда было неудобно трахать красивых… Какие-то «Красавище и чудовица». Не важно, что ты трахаешь Мисс Мира, если ты сам при этом жирный урод.

— Мне ближе точка зрения Варга Викернеса. Если мужик достаточно смело дерётся — вот, например, как ты — он достоин иметь самое модное красавище… У Маврошкина, скажем, тело хорошее было, но на хрена такой пацифист нормальной девушке нужен?!

Утром, несмотря на воскресенье, Виктор уехал на работу; Алина оделась, разбудила меня, спавшего на кухне, и вышла на улицу.

Снегирёва шла вдоль пруда на пересечении улицы Маршала Голованова и Новочеркасского бульвара. Чуть дальше по ходу движения к воде приближался индивидуум крайне запущенного внешнего вида, позволявшего с безошибочностью распознать бомжа. Однако обращало на себя внимание скорее не это, а то, что колоритный бомж, судя по всему, был каким-то непонятным инвалидом с детства: чрезмерно длинные руки напоминали обезьяньи, ступни росли прямо от таза, а из зарослей давно не бритого лица на добрые пять дюймов торчал странный изогнутый нос фаллической формы. Недочеловек передвигался при помощи тележки, отталкиваясь от земли чем-то вроде небольшого чугунного утюжка в правой руке; зажатый в левой пакет волочился по грязи, оставляя на её смуглой коже морщинки. В пакете из полиэтилена находился, судя по всему, выкраденный из прошлого аппарат наподобие тех, что составляли антураж лабораторий продвинутых «шестидесятников». Собственно, бомж сам по себе прекрасно подошёл бы на роль такого же экспоната «шестидесятничества», выкинутого меркантильными ветрами на свалку истории. Вполне возможно, что он был техносексуалом, проработавшим с аппаратом долгие годы, пока они оба ещё были кому-то нужны. Успев, видимо, срастись за это время с девайсом душой, учёный-инвалид стал воспринимать его в качестве психоаналитического «хорошего объекта» и, оказавшись не в силах расстаться после упразднения родного НИИ, пожалуй, всё же выкрал, чтобы в конце концов, по истечении последнего срока привлекательности по причине подкравшейся импотенции на почве алкоголизма, предать забвению, утопив в символическом водоёме. Штуковина в пакете явно была слишком тяжёлой и громоздкой для инвалида, но пока что он героически справлялся с возложенной на себя самого миссией.

Снегирёва, которая в жизни ничего подобного не видела, была увлечена зрелищем, и потому она далеко не сразу заметила толстого азиата, сидевшего на корточках с пивом в руках возле кромки воды. Гастарбайтер, хоть вроде и толстый, выглядел вяло и немускулисто, зато благодаря выпитому накануне и этим утром алкоголю был муэртно пьяным. Периодически с вызовом поглядывая вокруг себя, он, увидев «шестидесятника», недобро ощерился. Подождав, пока инвалид, поравнявшись с ним, подтащит свой «хабар» поближе к воде, гастер начал своё развлечение.

Когда бомж уже примеривался, как бы половчее отправить ношу в последнее плавание, пьяный дал ему по хребту носком кроссовки на высокой шнуровке, истошно проорав:

— Х*ли ты тут делаешь?!

Бомж неловко развернулся только для того, чтобы тут же получить вдобавок кулаком по лбу. Правда, на этом насилие, которое ему пришлось испытать на собственной шкуре, закончилось: быстро среагировавшая Снегирёва, подбежав, воткнула агрессивно настроенному борову нож в почку. Подпрыгнув, тот свалился в воду, подняв фонтан брызг. Потом по воде пошли круги; немногочисленные свидетели этой сцены, предпочитая оставаться «немыми», проходили мимо, слегка убыстряя шаг. Об азиате теперь напоминала только разбившаяся при падении тела бутылка…

Инвалид никак не прокомментировал произошедшее только что, лишь потёр свой грязный лоб. Тогда Алина напомнила ему:

— Вы, кажется, что-то в воду выкинуть хотели?..

«Шестидесятник», казалось, начал приходить в себя: посмотрев на свой пакет, он схватил его, затем отпустил и, снова схватив, проговорил:

— Теперь мне не нужно. Вы, девушка, достаточно пассионарны, так что вам и карты в руки! Хотите страной управлять?

— В смысле? — в голову закралась мысль, что она помогла психу.

— Присядем. Мне вам нужно историю своей жизни пересказать.

Они сели на лавочку, из-под длинного носа полилась длинная речь:

— Меня зовут Семён Владленович, местные величают «Джокером». Я не бомж и не алкоголик, хоть в это почти невозможно поверить. Однако гораздо труднее будет поверить в то, что я сейчас расскажу. Я тот, кого раньше называли «физик» и «лирик» в одном лице. Аппарат, который я нёс топить в пруду, был собран за пару лет до «дестройки» и иронически окрещён «Спасителем Ильичём» в честь Ленина и Брежнева. Двадцать пять лет я почти что в одиночестве разрабатывал эскалатор эгрегоризации вербально оформленной образности. Он служит для мгновенного заполнения сознаний миллионов определёнными образами, посредством чего создаётся громадная энергия, которая, в свою очередь, творит чудеса. Согласно первоначальному плану, мы все должны были сразу перенестись в социализм. Из-за реформ запуск аппарата был отложен, а девяносто первый и вовсе заставил, по крайней мере на время, об этом забыть. Новому режиму был дан шанс. Проект заморозили с распадом «совка», всех помощников под видом пропажи без вести пересадили в одиночные камеры и потихоньку перебили. Переселив меня в подвал, мне, другу Горбачёва, органы безопасности вверили на хранение «Ильича». Лучшей маскировки для него, чем «эцих для гвоздей» эксцентричного невротика-бомжа, они бы в жизни не придумали. Из ныне живущих об аппарате знает только Горбачёв. В конце девяностых мы решили испытать аппарат, через меня Миша познакомился с продукцией фармацевтической корпорации «Тяньши», которая спасла жизнь его капиталам. Эти авантюристы, на самом деле, трудятся уже много веков, но их зелья стали доступны для широких масс только после того как мы опробовали на них «Спасителя Ильича». Лишь в этом секрет их успеха.