Дальше некуда! - [12]

А вот меня эта история очень заинтересовала. Если бы я слушался моего внутреннего голоса, то велел бы взять этого Альфредо и проинтервьюировал его; вот только, между нами говоря, это было бы неудачным ходом. Он не из тех орешков, что колются с первого раза. Его любимая песня – Песня без слов. Так что лучше подождать.

Открывается дверь, и появляется Пакретт, радостный оттого, что нашел новый регулятор желез, преимущества которого заключаются в его низкой цене и наличии в свободной продаже.

– Что нового? – спрашиваю.

– Все меры приняты, комиссар. Остается только ждать. Вы читали газеты?

– Пока нет.

– Журналисты нас так кроют!

Он ностальгически вздыхает по недавнему прошлому. Ведь только на той неделе его морду жертвы аборта печатали на первой странице, а теперь обливают грязью.

– А что у вас? – подозрительно спрашивает он. Его интригует, почему я перестал работать с ним вместе. Мне не хочется его обижать, рассказывая о новом следе.

– Старик внезапно перебросил меня на другое дело, – лаконично отвечаю я.

После этого я имею несчастье чихнуть.

Быстрый, как молния, Пакретт вытаскивает из кармана зеленый тюбик, отвинчивает крышку, выкладывает на ладонь две таблетки и протягивает мне:

– Выпейте это, комиссар. Потом расскажете мне, как подействовало.

Глава 6

Мои часы показывают восемь, когда я приезжаю в Мезон-Лаффитт. В парке от холода трещат ветки. Я вхожу в ворота и ищу дом Даниэль Мюрат.

Всю вторую половину дня я, словно полководец к наступлению, тщательно готовился к встрече с ней и наметил список вопросов, которые собирался задать киске. Моя программа? Она проста и вероломна. Сводить ее в уютный ресторанчик, одурманить речами (за мой язык не беспокойтесь, он у меня закаленный), подпоить, поухаживать, а потом в круиз по постели с посещением достопри~ мечательностей. Вот там, в благоприятной темноте, я между делом и задам ей интересующие меня вопросы.

Дом ее братца выглядит скромно. Это незатейливый домик из красного кирпича, стоящий у входа в большое поместье. Он был построен для садовника, но владелец поместья умер, а его вдова, не имея больше средств на содержание садовника, сдала домик. По крайней мере, я вижу все именно так.

В окнах обоих этажей виднеется свет. Мадемуазель наверняка наводит красоту. Она стремится стать похожей на Мисс Мира, чтобы соблазнить попавшегося на ее пути Казанову.

Я открываю калитку и стучу в дверь. Внутри играет радио.

Шум от него такой сильный, что красотка, должно быть, не слышит мой стук.

Тогда я решаю открыть дверь сам, что не вызывает никаких трудностей.

Едва шагнув через порог, я останавливаюсь, окаменев от удивления. Малышка Даниэль лежит внизу лестницы, головой на плитке вестибюля. У нее расколот череп, и лужа крови начинает высыхать. На ней потрясающая комбинация. При других обстоятельствах у меня бы от ее вида слюнки потекли.

Я опускаюсь на колени возле бедняжки и кладу руку между ее грудями. Уехала навсегда, не оставив адреса! Внимательно осматриваю рану. На первый взгляд она кажется совершенно обычной. Малышка оступилась на лестнице и расколола себе голову. Я поднимаюсь на второй этаж и замечаю на площадке очки Даниэль.

Это вызывает у меня озадаченность. Без своего бинокля она ничего не видела в двенадцати сантиметрах. Следовательно, она не стала бы спускаться по лестнице без очков.

Странно!

Обхожу две комнаты наверху. Одна из них спальня брата, вторую занимала покойная секретарша покойного Буальвана. Дверь в нее осталась открытой. Я тщательно осматриваю помещение. На комоде эпохи Карла Десятого замечаю лежащий на боку флакончик духов.

Духи не какие-нибудь дешевые. Мадемуазель лила на себя «Багатель 69-69», ни больше ни меньше.

Она хотела околдовать красавца Сан-Антонио.

Я обхожу комнату вдоль, поперек и по диагонали, ведя расследование по методам Холмса, Мегрэ и по своим собственным, и наконец натыкаюсь на одну мелкую деталь, ничего не значащую, как речь депутата парламента.

Я говорю о двух мокрых следах на полу за занавесками. Одно из двух, как сказал один малый, которому ампутировали яйцо: или я ошибаюсь, или нет. Если нет, то готов поставить акт пьесы Мольера против нотариального акта, что здесь стоял мужчина в ботинках с мокрыми подошвами. Этот тип дождался прихода малышки, потом, когда она душилась у туалетного столика, набросился на нее сзади. Во время борьбы флакон духов упал.Он потащил девушку на площадку. Она пыталась вырваться и потеряла свои очки, чего нападавший не заметил. Сечете?

Ладно, продолжаю. Когда они оказались возле лестницы, тип изо всех сил толкнул малышку вниз. При падении она потеряла сознание, и если не умерла сразу, то этой падле оставалось бить ее головой об пол до тех пор, пока дело не было закончено.

Теперь повторяю, что, возможно, девушка упала сама. Но как бы то ни было, она мертва, а потому не может мне ничего рассказать...

Бедняжка!

Я бросаю на нее последний взгляд, после чего выхожу, не выключив ни радио, ни свет.

Ночь стала еще холоднее. На обочине шоссе стоит табличка: «Осторожно, гололед». Да уж, поскользнуться очень легко!

Пинюш сидит в кабинете, энергично клацая зубами.