Дальняя дорога - [30]

В тот жаркий полдень Артем с несколькими солдатами грелся на солнышке, сидя на скамейке во дворике казарм. Некоторые играли в кости, остальные судачили. Меж скамеек пробиралась юная девушка, приносившая еду и питье русским дружинникам. Артем заприметил ее еще в первый день. Одета она была в традиционную русскую одежду, стройна, ступала грациозно, мягко и величаво, была необычайно мила и имела роскошную длинную косу до пят. Однажды, столкнувшись с ней у входа во двор, он увидел пару озорных, бездонных, как лесные озера, глаз и обомлел. Теперь, зажмуриваясь, он всякий раз видел эти глаза. И каждый раз, встречая девушку, он провожал ее долгим взглядом. Артем все время хотел приблизиться, заговорить, узнать, как зовут. Но сколько ни пытался подойти к ней, девушка неизменно скрывалась в палатах стражников митрополита. Обычно она обходила немцев на большом расстоянии. Однако сейчас, идя от входа в казарменный двор, не могла не пройти между скамеек, на которых сидели ландскнехты. Артем засмотрелся на нее и вдруг обнаружил, что она тоже смотрит на него с нескрываемым интересом. Их взгляды пересеклись, девушка мгновенно опустила глаза к земле, густо покраснела, ускорила шаг и вдруг попала в руки преградившего ее путь немца. Здоровый ландскнехт, относящийся к той категории воинов, которую обычно именуют солдатней, ухватил девушку за косу, плюхнулся на лавку, откуда только что вскочил, перегнул пленницу через колени и, придерживая правой рукой, левой задрал ей подол выше талии, выставил девичьи прелести на всеобщее обозрение и, крякнув: «О, как хороши», — опустил лапищу на очаровательные ягодички. Все ландскнехты, сидевшие вокруг, взвыли от восторга. Девушка закричала изо всех сил.

Артема как пружиной подбросило со скамьи. В мгновение ока он оказался рядом с солдатом, схватившим девушку, и взял его правой рукой за плечо.

— Отпусти, гад, — рявкнул он почему-то по-русски.

Немец уперся левой рукой, которую ему пришлось оторвать от невольницы, и постарался оттолкнуть Артема. Этим Артем и воспользовался: захватив его кисть в замок и прижав к себе, он отступил чуть влево и правой рукой сделал болевой прием на руке нападавшего. Тот, охнув, сполз со скамьи на колени и выпустил девушку, которая, не теряя ни секунды, вскочила, оправила платье и бросилась к казарме новгородских дружинников, громко зовя на помощь. Артем подержал солдата несколько секунд и отпустил. Ландскнехт мгновенно вскочил, бросился к своему мечу, выхватил его из ножен и сделал резкий выпад в сторону Артема. Рефлексы сработали сами. Шаг вперед и влево, пропуск оружия мимо себя, перехват левой рукой запястья противника, сопровождение, окатывание правой рукой его кисти, поворот наружу с отшагом и броском. Прием категаеси[10] Артем никогда еще не выполнял столь четко. Противник лежал на животе, а Артем своей левой рукой удерживал его на болевом заломе, правой, свободной, отобрав меч. Он подождал, пока боль залома прогонит ярость атаки, пока напряженное тело расслабится, перестав сопротивляться и сдаваясь боли. Только после этого Артем отпустил поверженного, перехватывая меч в боевую позицию и всем своим видом показывая, что при следующей атаке намерен прикончить врага его же оружием. Теперь он увидел, что творится вокруг. Плотное кольцо из ландскнехтов вперемешку с новгородскими дружинниками окружало место боя, а в первом ряду этого кольца стоял неизвестно откуда взявшийся Питер. Как только Артем увидел его, Питер медленно двинулся в центр круга. Проходя мимо начавшего подниматься ландскнехта, он легким движением стукнул того ребром ладони по шее, так что солдат снова упал и затих. В голове у Артема мелькнуло: «Так, знаем точечные удары. Кто же ты, Питер, и кто твой господин?» Питер остановился посередине площадки и громко объявил:

— Этот человек совершил насилие над мирной жительницей города Новгорода, и потому, согласно вчерашнему указу наместника земель новгородских барона фон Штрее, подлежит суду у посадника новгородского. Оплатив же там причитающийся ему штраф, он предстанет перед судом самого наместника, ибо совершил нападение на слугу господина моего, барона фон Рункеля. Поскольку слуга господина моего лишь намеревался предотвратить беззаконие, а преступник сей вознамерился убить его, обуреваемый яростью, то, согласно уложению ордена, либо подлежит ссылке в каторжные работы, либо повинен десятилетней службе в дальнем гарнизоне. Заберите его и отнесите к посаднику на суд, — кивнул он двум дружинникам, стоявшим ближе всего, и те поспешили исполнить поручение.

Ландскнехты недовольно загудели, однако примолкли под яростным взглядом Питера. Толпа даже подалась чуть в стороны, как от вспышки огня, когда он обвел ее взглядом.

— Ты пойдешь со мной к барону, — произнес Питер и протянул руку.

Повинуясь непонятному импульсу, Артем отдал захваченный меч и последовал за Питером.

Впервые Артем уловил некое искреннее чувство барона — не то, что хотел тот показать, а то, что ощущал на самом деле. Рункель был доволен, но произносил свой приговор ровным голосом.

— Ты теперь будешь жить в комнате Питера и сопровождать меня везде. В казармы более не ходи. Мне не нужны драки моих слуг, какой бы повод к тому ни был. А ты, — он обратился к Питеру, — сегодня же займешься его обучением, чтобы мой слуга мог защитить себя и меня, не поднимая столько пыли.