Дальние рейсы - [49]

Первыми, кто добрался до северных островов Курильской гряды, были землепроходцы Данило Анцыферов и Иван Козыревский — люди отчаянные, храбрые и вольнолюбивые. Это они подняли на Камчатке казачий бунт против правительственных чиновников, убили Владимира Атласова, а потом, чтобы заслужить прощение, отправились на поиски «новых землиц».

Иван Козыревский побывал на трех островах и «с двух островов языков взял боем, да одежды крапивныя да дабинная и шелковый, и сабли и котлы он, Иван, взял же; и за опозданием морского пути он, Иван, возвратился на Камчатку, и тех иноземцев и одежды и сабли и котлы привез он, Иван, в Камчадальския остроги…».

Козыревский довольно точно описал внешний вид островов, нравы и быт населения, так называемых мохнатых курильцев — айнов. Кроме того, он дал сведения о наиболее коротком пути в Японию. С Козыревского полностью сняли вину и даже наградили его. Зато сам себе простить участие в убийстве Атласова он не смог. Вернувшись с Камчатки, Козыревский постригся в монахи и удалился в келью: замаливать свой грех.

При Петре Первом в 1712 году Курильская гряда официально была включена в состав государства Российского, и с тех пор началось систематическое исследование островов, составление подробных географических карт. Надо сказать, что айны встретили русских не только дружелюбно, но и с радостью. Эти мирные, очень добрые по натуре люди страдали от набегов с моря: на Курилах появлялись то скупщики из южных стран, то авантюристы, которые за бесценок или просто силой забирали дорогие меха, увозили женщин. В лице русских айны получили надежную защиту и верных друзей. В этом отношении интересен указ, датированный 1779 годом. В нем говорится: «…Приведенных в подданство на дальних островах мохнатых курильцев оставить свободными и никакого сбора с их не требовать, да и впредь обитающих тамо народов к тому не принуждать, но стараться дружелюбным обхождением и ласковостью для чаемой в промыслах и торговле продолжать… заведенное уже с ними знакомство».

Можно вспомнить много добрых дел и назвать много российских имен, связанных с изучением и освоением Курильской гряды. Но это скорее задача историков, а не литераторов.

В начале нашего века, добившись победы в русско-японской войне, самураи прочно закрепились на всей Курильской гряде. Это ни много ни мало, а тридцать больших островов (не считая мелких), протянувшихся на тысячу двести километров между Хоккайдо и Камчаткой. Это богатейшие места для промысла рыбы и крабов. Это важнейшие стратегические позиции на Тихом океане. Ну, и вполне попятно, что самураи дрались на островах Шумшу и Парамушир со всем упорством, на которое были способны.

От тех жарких августовских дней 1945 года остались на островах белые памятники-обелиски над могилами советских воинов-освободителей. Смотришь на них и думаешь: что-то уж очень скромны мы с этими обелисками, ведь люди-то жизнь не жалели. Вот взять бы да и высечь из прибрежной скалы фигуру матроса. Пусть шагает он к острову через кипящие волны, подняв над головой автомат и стиснув зубами ленты своей бескозырки… Что, разве мало прибрежных скал там, где погибли матросы?

«Туркмения» встала на якорь возле Парамушира, во Втором Курильском проливе. С палубы хорошо видны были портовые склады, однообразные темные постройки рыбного комбината и районного центра Северо-Курильска. Он беспорядочно раскинулся в низине, у подножия сопок, открытый для ветров и туманов.

На этот раз туристы особенно тщательно готовились к высадке. Предстоял поход в кратер вулкана Эбеко. Расстояние до него немалое. Одни утверждали, что одиннадцать километров, другие — семнадцать, но все, кто бывал здесь раньше, сходились на том, что извилистые горные тропы никто не мерил.

Судовая трансляция разносила грозные предупреждения. На острове категорически запрещено пользоваться водой из любого источника: запас воды иметь при себе. Во время перехода не отставать, не сворачивать в сторону: рядом пропасть. Подогнать снаряжение. У кого нет надежной обуви, записаться в администраторской.

У нашего Герасимыча не было кед, обычные ботинки он счел неподходящими и отправился на промысел. Вернулся через полчаса, и не очень веселый. Резиновых сапог на судне оказалось меньше, чем желающих воспользоваться казенной обувкой. Сапоги расхватывали на лету. Неповоротливый Герасимыч получил лишь то, что осталось. А остались сапоги сорокового размера, на номер меньше, чем наш политэконом носит обычно. Однако главное не это: сапоги кое-как влезли на один носок. Но кто-то в спешке уволок два правых сапога, оставив на долю Герасимыча два левых. Поразмыслив, он дал по радио объявление о размене сапог. Отвечать не спешили.

Погода и в этот раз была скверной. Утро наступило промозглое, серое, ветреное. Низкие тучи ползли над самыми мачтами. Но мы уже привыкли к такой картине. Тем более что на Парамушире, как нам сказали, вообще бывает десять солнечных дней в году. Мы не рассчитывали, что эти дни выпадут как раз на нашу долю. Мы даже выработали утешительную гипотезу. Конечно, приятно путешествовать в хорошую погоду. Однако она не типична для здешних мест, и мы не смогли бы составить правильное представление о климате Курил и Камчатки. Ну, а одежду и обувь мы приноровились высушивать за ночь в кубовой. Если не совсем просыхала, беда не велика: все равно снова намокнет!