Дальние континенты - [11]

Священник протянул мысленный щуп к сознанию шедшего впереди смуглого черноволосого человека. Ну-ка, что там кроется?.. А там крылось нечто совершенно непонятное.

«…пожалуй, подойдут. Вот удача! Надеюсь, старейшины сразу отправят гонца в Рим… Да, повезло! Мы их пока отмоем, подкормим… ну, собственно, неделя, не больше… мужики крепкие, здоровые… интересно, звери у них опасные или нет? Вот если бы опасные! Чем злее — тем лучше… ну, отлично, ну, повезло… интересно, откуда они взялись? В горах таких бледных нет, на побережье тоже… да какая разница? Похоже, в самом деле откуда-то приплыли. Вот удача!.. Сколько нам отвалят за такую находку, хотел бы я знать…»

Иеро быстро пересказал всем содержание мыслей проводника, и путники принялись размышлять над тем, что бы все это могло означать. Ну, что горожане намереваются отправить чужаков дальше, в Рим, было понятно. Вот только зачем? И почему это связывалось с выгодой? И почему провожатому хотелось, чтобы «звери» оказались злыми и опасными? Разумеется, Горму и Лэсе, да и Клуцу тоже не составило бы труда изобразить из себя ужасных хищников, повинующихся лишь хозяевам, но сначала надо было разобраться, следует ли это делать. Как бы хуже не вышло.

— Лэльдо, ты что-нибудь понимаешь? — спросил священник.

— Пока нет, — честно признался молодой эливенер. — Ты не выпускай его из виду, может, что-нибудь и прояснится.

Но провожатый уже вывел чужаков на небольшую шестиугольную площадь, от которой лучами расходились шесть узеньких улочек. В центре площади стояла на невысоком затейливом постаменте великолепная скульптура из белого мрамора — какое-то морское животное, немного похожее на рыбу, но с длинным зубастым рылом и высоким выпуклым лбом, взлетело на волне, неся на спине пухлого кудрявого младенца. Работа была на диво хороша. И «рыба», и младенец казались бы живыми, обладай они цветом. Но даже будучи белыми, они зачаровывали. Провожатый что-то сказал, повернувшись к Лэльдо, и одновременно махнул рукой в сторону одного из зданий, выходящих фасадом на площадь, — и эливенер, выступавший теперь в роли официального толмача отряда, перевел вслух:

— Нас приглашают вон в тот дом. Там нас ждут городские старейшины. — И тут же мысленно спросил, обращаясь к священнику: — Ну?..

— Думает, что все будут рады, — перевел Иеро не высказанное провожатым. — И надеется, что мы ни о чем не догадаемся.

— О чем именно мы не должны догадаться? — спросила Лэса.

— Не понимаю, — посетовал священник. — Никаких образов, никаких уточнений. Он просто почти уверен, что ему достанется немалая сумма денег, вот и все. И это его радует.

— Ну, с виду не скажешь, — тихонько фыркнул Горм. — Выглядит он довольно уныло.

— Может, у них не принято внешне выражать свои чувства? — предположил Клуц.

— Все может быть, конечно, — передал брат Лэльдо. — Давайте-ка вот что… раз уж вас приняли за безгласных животных, так и держитесь. Лэса, ты ведь можешь подслушивать мысли, так?

— Очень плохо, — напомнила иир'ова. — До Иеро мне далеко.

34 — И все-таки кое-что ты умеешь. Вот и воспользуйся.

— Думаешь, меня тоже за зверя приняли? — удивилась Лэса. — Я же на двух ногах иду!

— Не знаю… увидим, кого пригласят в дом, а кого — нет.

Через несколько секунд выяснилось, что Лэсу и в самом деле приняли за животное, несмотря на то, что она, на взгляд американцев, ничуть на животное не походила. Но, судя по всему, в Европе не видывали разумных существ, покрытых шерсткой. А может быть, это касалось только остатков Италии? Путники решили, что доказывать что-либо сейчас не время. Со временем все встанет на свои места.

Провожатый задал брату Лэльдо какой-то вопрос, эливенер ответил и тут же повернулся к Иеро.

— Он спрашивает, можно ли оставить наших животных на площади, и не лучше ли привязать их как следует. А тебя и меня просит войти в дом.

Иеро чуть не подавился смехом, представив как следует привязанных Лэсу и Горма. Но, сделав серьезное лицо, сказал вслух:

— Объясни ему, что они слушаются наших приказаний и будут стоять смирно. — И тут же добавил мысленно: — И вам действительно придется постоять смирно, пока мы во всем не разберемся. Лэса, будь настороже! Старайся услышать как можно больше!

— Да уж постараюсь, — мысленно буркнула иир'ова. — Поесть-то дадут? Зверей, между прочим, полагается кормить и поить!

Горм чуть не сел на мостовую — так его разобрал смех. Клуц тоже затряс головой, стараясь справиться с нахлынувшим весельем. Но вообще всем троим, похоже, понравилось, что они будут прикидываться ужасными хищниками. Это сулило немало развлечений.

Брат Лэльдо переговорил с провожатым и вместе с ним и Иеро направился к указанному дому. Трое «хищников» остались возле скульптуры. Горм тут же развалился на гладких камнях мостовой, Лэса уселась рядом с ним, прикинувшись милой киской, а Клуц остался стоять и высокомерно поглядывал по сторонам, время от времени встряхивая головой и громко фыркая. Из каждого окна, выходящего на площадь, на них таращились изумленные глаза горожан.

Провожатый первым поднялся по трем ступенькам, ведущим к широкой двустворчатой двери дома — эта дверь оказалась розового дерева, ее густо покрывала затейливая резьба, а дверной молоток изображал собой человечка с хилым тельцем и огромной головой. Судя по всему, в дверь полагалось колотить его лбом. Но стучать провожатому не пришлось — Иеро и Лэльдо не успели даже поставить ноги на первую ступеньку, как дверь открылась, и на пороге возник весьма пожилой человек маленького роста, в нарядном темно-синем костюме, с длинной седой бородой и пышными усами, выкрашенными почему-то в розовый цвет. Северяне уставились на эти удивительные усы, а старик кивнул им и сделал рукой приглашающий жест. Пальцы его смуглой морщинистой руки были унизаны тяжелыми перстнями. «Надо же, — подумал Иеро, — как они тут любят побрякушки!»