Дали глазами Аманды - [85]

— Эстрелла! Моя Эстрелла! — закричал Дали. — Вы только что воскресили для меня одну из моих подружек, которую я совершенно забыл.

Он буквально с ума сходил от радости. Он пережил такую же ситуацию 50 лет тому назад с одной сельской жинестой по имени Эстрелла, что обозначает «звезда».

— Вы — моя звезда, — повторял он, вне себя от счастья. — Вы заставили меня вновь пережить все мои детские влюбленности, даже Эстреллу! Я должен вас поблагодарить.

Он рассказывал мне о своей звезде несколько дней подряд. В это время я работала над внушительными коллажами, предназначенными украшать двери музея. Каждый из них должен был содержать все творения Дали одновременно. Я вырезала репродукции из его книг и делала огромные головоломки. Устроившись на солнечном дворике, я приклеивала фотографии на большие листы картона, и Сабатер снабжал меня тюбиками клея. Он вообще охотно оказывал всевозможные услуги. Он заработал немало денег, обкрадывая Дали, считавшего его в такой же степени преданным, в какой и неинтересным. Я ограничивалась тем, что внимательно за ним наблюдала. Слуги его искренно ненавидели.

Мой друг Дикки на обратном пути из Греции, где он провел свой отпуск, собирался заехать в Кадакес к Дали, о котором я столько рассказывала моим друзьям. Дали уже видел его в Париже и был очарован его зелеными контактными линзами. Но за это время Дикки перестал их носить и Дали не только его не узнал без линз, но и очень плохо отнесся к нему, несмотря на то, что пригласил Дикки на ужин. Он вел себя ужасно по отношению к моей подруге Анни, игнорировал художника Найджела Веймаута и его жену, моих старых друзей, зашедших к нему выпить чашку чая. Дали предпочитал общество неизвестно кого обществу моих друзей. Без своих изумрудных глаз Дикки не представлял для него никакого интереса. Я сказала ему, что меня это ужасно разочаровало, потому что друзья много значили в моей жизни. То, что он обходился с ними так плохо, меня ожесточало, в то время как он так дорожил паразитами, которые постоянно толпились во внутреннем дворике его дома. Я решила больше не знакомить его со своими друзьями.

Он продолжал говорить о внучке Франко Карменсите, только что вышедшей замуж за Альфонсо де Бурбона, герцога Сеговии. Генералиссимус пожаловал им титул герцогов Кадикса. Дали, все еще мечтавший написать ее портрет, велел Беа приготовить фон картины и силуэт лошади, скачущей по голубому небу. Не хватало только самой герцогини. Она, наконец, прибыла в сопровождении своего мужа дона Альфонсо, старого дона Маттео из замка Перелада и нескольких маркизов. На герцогине Кадикса было длинное платье без талии, потому что она была уже на нескольких месяцах беременности! Трудно было представить большее разочарование для Дали, ненавидевшего саму идею зачатия. Он сумел скрыть свои чувства и попросил ее позировать, хотя на самом деле использовал для портрета ее старые фотографии, и даже пытался завязать разговор. Однако и тут его ждало разочарование: Жинеста часто краснела и мало разговаривала. Он поблагодарил ее за приезд и пообещал самолично доставить портрет в Мадрид. После отъезда аристократических гостей, восхищенных тем, что они провели несколько часов с гением испанской живописи, мы спокойно поужинали в Пуболе с Галой. Только дон Альфонсо произвел впечатление на Дали. Красавец, само внимание и любезность, он понравился и Гале.

Я окончила работу над коллажами и проводила дневные часы в мастерской мэтра, наблюдая за тем, как он работает, или сибаритствовала около бассейна. Однажды утром Дали застал меня, когда я разглядывала крошечное насекомое с золотистым панцирем. Это был скарабей с шестью лапками и сложным рисунком на спине. Дали посмотрел на него с любопытством:

— Вы всегда находите микроскопические вещи, — заметил он. — Эта способность все уменьшать и концентрировать в одной точке, просто необыкновенна! Я же наоборот все преувеличиваю и не в ладах с размерами! Вы делаете противоположное, и это доставляет мне огромное удовольствие.

И он стал изучать вместе со мной маленького скарабея, блестевшего на солнце, как драгоценность, а потом рассказал, что делал украшения из живых скарабеев, оправленных в драгоценные камни и нанизанных на золотую цепь. Мечтатель, он заметил во время обеда, что должно быть какое-то объяснение тому огромному удовлетворению, которое доставил ему вид крошечного насекомого, блестевшего на солнце. Я сказала, что, вероятно, его впечатлила форма насекомого, напоминавшая о чем-то важном. Дали постоянно думал о монархии и о восшествии на престол короля Испании. Дон Хуан занимал его мысли. Я нашла разгадку, но не удержалась от удовольствия сначала подразнить мэтра его же любимой фразой «загадка-загадочка». Потом я одарила Дали разгадкой: насекомое точно воспроизводило форму булавки Альфонса XIII на его галстуке и точно так же блистало и переливалось, соперничая с бриллиантами! Дали внимательно посмотрел на меня и, покачав головой, констатировал: — Вы меня по-настоящему удивляете. Вам удалось ошеломить меня своей правотой. Действительно, дело в моей булавке. Вот почему мне так понравился этот скарабей! Около моего бассейна живет королевская драгоценность! Дайте я вас поцелую, вы мне все больше и больше необходимы.