Дали глазами Аманды - [83]

Среди новых придворных Дали я заметила высокого стройного блондина, всегда улыбавшегося, по имени Одуан де Барбо. Естественно, Дали так и не выучился правильно произносить его имя и называл его «Милена Демонжо» или «Бабочка». Последнее прозвище было вызвано его бархатными набивными куртками в разноцветную полоску. Одуан как верный рыцарь сопровождал меня к Кастелю или в «Режин». Он был очень хорошо воспитан и застегнут на все пуговицы. Настоящий странствующий рыцарь. Позже он некоторое время появлялся в обществе с княгиней Сорайя. Дали всегда приглашал к себе манекенщиков и манекенщиц, которых ему присылали из агентства моделей. Мэтр предпочитал компанию красивых молодых людей компании знаменитостей. Мне вспоминается один ужасный вечер у Лассера в компании Сильви Вартан, которая не вымолвила ни слова в течение всего ужина. Дали никак не мог вспомнить ее имя и называл ее Сесилью Бертран… Он всегда помнил, с какого согласного начиналось имя, но менял его полностью. Незадолго до рождества к нему пришел с визитом Жак Тати. Дали обожал его фильмы и особенно «Месье Юло». Он показал ему большое полотно, которое только что приобрел, — натюрморт, написанный в традиционной манере, на котором он исказил предметы, удлинил их форму и далинизировал всю картину несколькими мазками кисти. Чтобы предотвратить опасность (на картине были изображены павлиньи перья, а Дали считал павлина птицей, приносящей несчастье), он пририсовал несколько длинных булавок на шляпе.

Как обычно, мы провели рождество в «Максиме» с Галой. Так же прошел и новый год. Дали без конца твердил мне о своей новой жинесте — Кармен де Бурбон и уже представлял себе, как она исполняет обязанности его придворной дамы и позирует для его картин. Он уехал в Нью-Йорк гораздо раньше, чем обычно. Его отъезд зависел от корабля, так как мэтр никогда не летал на самолете. Я вернулась в Лондон в первых числах января. Меня ждали подарки от Дэвида и его жены, которая купила мне сорочку для ночей, которые я проводила с ее мужем. Дэвид готовился к турне по Соединенным Штатам. Для оформления футляра своего диска он решил привлечь французского иллюстратора Ги Пеллерта, с которым я познакомилась в то время, когда жила на улице Флор. Он был автором «Pravda la survireuse», произведения, вдохновленного Франсуазой Арди. В день своего рождения я повела Дэвида в маленький кинотеатр в Хемпстеде на «Метрополис» Фрица Ланга. Для него, привыкшего сидеть дома, выход в кино был целым событием, а фильм — откровением. Он захотел посмотреть другие фильмы немецких экспрессионистов, заговорил о поездке в Берлин и решил положить в основу оформления своего спектакля оформление столицы у Фрица Ланга. Его жена постоянно нервничала. Она пыталась скрыть от меня свою ревность, Она тоже хотела войти в шоу-бизнес, петь или снимать кино. Но менеджер Дэвида занимался только мной. Он решил, что я буду петь в шоу Дэвида и что я запишу диск.

Дом на Окли стрит опустел в марте, мой марсианин улетел в Нью-Йорк, он поселился в отеле «Шерри Недерланд», недалеко от «Сан-Режиса», где уже два месяца жил Дали со своим двором. Я полетела в Нью-Йорк в самолете первого класса за счет компании Боуи и сняла чудесный номер в «Сан-Режисе». Там меня принимали как звезду, что крайне удивило Дали, как и платиновый цвет моих волос. Студия грамзаписи Боуи дала в мою честь большой обед во «Временах года», на который пригласили Дали. Ему было не по себе в этом кругу, если не сказать большего. Он счел всех приглашенных вульгарными и неоригинальными. Дали, явно обеспокоенный моей участью, решил меня предупредить:

— Я боюсь, как бы вы окончательно не потеряли свою оригинальность, когда вы станете рок-звездой. Тогда вы перестанете быть маленькой Амандой, которую я так люблю.

— Успокойтесь, Дали. Что бы ни случилось, я всегда буду вашей cascaballet de plata (вашим серебряным колокольчиком).

Он покачал головой, как будто сомневался в моих словах.

В конторе, обслуживающей Боуи, на Парк Авеню висели мои фотографии. Энди Уорхол поместил статью обо мне в своем журнале «Interview» и каждый вечер я появлялась с новыми друзьями. Джеф Торнберг, молодой киношник, водил меня на дискотеку «Сад», я снова обрела Макс Канзас Сити, фильмы Уорхола и нескольких оформителей вроде Ричарда Бернстайна.

Но меня ожидало разочарование. Предложение записать диск не подкрепилось реальными действиями, Дэвид уехал в турне без меня, и я вернулась в Лондон. Я снова увиделась со своими друзьями, которыми пренебрегла ради Дэвида, выходила с Брайаном Ферри, модным фотографом Эриком Боманом, создателем новых моделей обуви Маноло Блаником. Уикэнды я проводила в Суссексе. Иногда я ездила в Стэнмор, где у киношника Роберта Стигвуда был красивый дом. Ситгвуд давал замечательные вечеринки, где бывали все артисты, от «Bee Gees» до Тины Тернер.

Сюзанна Йорк вернулась в Лондон, и я должна была вернуть ей студию. Пришлось снова переезжать. Компания Боуи нашла мне новую квартиру на Овингтон Сквер в двух шагах от большого магазина Харродса. Мне посоветовали терпеливо ждать окончания турне Дэвида, который был слишком занят, чтобы помышлять о моем диске, платили за съем квартиры и за мои костюмы. Я даже получала подарки. Это не помешало мне начать нервничать, и мои друзья из Суссекса предложили мне отправиться с ними в плавание на «Франции». Это было мое первое путешествие такого рода, к тому же это был тот самый пакетбот, на котором путешествовал когда-то Дали… Я с радостью согласилась и выбрала для путешествия свои самые дорогие наряды. Я прекратила строить из себя героиню комиксов, несмотря на свои крашеные волосы. Я взяла с собой платья, подаренные Рикки, и твидовый костюм от Томми Наттера с Сэвил роу.