Далет-эффект. Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура! Судовой врач - [174]

— Доктор, у него открыты глаза.

Ориентируясь на голос, Дон попытался сосредоточить зрение, и когда ему это удалось, то перед глазами вырисовалось лицо девушки в белой одежде медсестры. Прежде он ее никогда не видел. Откуда на корабле мог быть человек, которого он ни разу не видел?.. Еще одна фигура, тоже в белом… Врач?.. И этого он никогда не видел. Дон внимательно посмотрел на обоих. Врач принялся объяснять ему самое простое, то, что он видел, но никак не мог понять.

— Вы — больны, но вы живы. Вы поправитесь. И, засыпая, вы должны думать только об этом.

Подобно ребенку, послушно выполняющему волю взрослого, Дон закрыл глаза и погрузился в глубокий непроглядный сон.

…

На этот раз — когда он проснулся — его сознание было ясным. Он лежал разбитый, опустошенный, безвольный, как тряпка: не в состоянии пошевелить даже пальцем. Но — с ясным сознанием. Теперь незнакомых не было. Вместо них над спинкой кровати он увидел тонкое, смуглое лицо Рамы. Глаза у того расширились, возбужденно воздев руки, он громко позвал:

— Старшина! Старшина Курикка, скорее сюда! Он очнулся!

Послышались тяжелые шаги, и сбоку в поле зрения появился улыбающийся Курикка.

— Наша взяла, капитан. Благодаря вам!

Именно такие слова Дону и хотелось услышать. И старшина чувствовал это. Итак, они победили. Все остальное теперь уже не имело значения. Дон попытался заговорить, но голос сорвался, и он закашлялся. Рама поспешил к нему со стаканом воды и поднес соломинку к губам. Вода была холодной и приятно остужала горло. Теперь он мог говорить.

— Что произошло? Расскажите подробно, — произнес он хриплым шепотом — иначе пока не получалось.

— Вы были почти на том свете, капитан, это уж точно.

Рама торжественно кивнул в подтверждение слов старшины.

— Рама позвал меня, когда вы упали без сознания. Я был прямо там, в лазарете, потому что чувствовал себя уже неважно. К тому времени все на корабле уже были больны. Мы положили вас на койку, и Рама показал мне второй раствор, который вы прогоняли через аппарат. Когда вакцину извлекли из центрифуги, он сделал первый укол вам. Затем я помог ему ввести лекарство всем больным в лазарете. Правда, был еще один мертвый — я помню это отчетливо, потому что он был последним умершим на корабле. Верите или нет, но им оказался Дойл — так что, когда наступит время, ему уже не придется предстать перед судом вместе с генералом.

— А как генерал?

— Жив и здоров, — произнес Курикка, холодно улыбаясь. — К суду будет в отличной форме. Но это не имеет значения — во всяком случае, сейчас. А с вами тогда произошли поразительные перемены, капитан. Я бы никогда не поверил, если бы не видел этого собственными глазами. Когда мы использовали всю вакцину, которой запаслись, и пришли за новой, Рама обследовал вас, и я услышал, как он вскрикнул. Ну и быстро же я тогда рванул к вам, можете мне поверить.

— Минуты, — добавил Рама. — Прошли всего лишь минуты, и температура у вас спала. Вы спокойно спали и даже похрапывали. Конечно, последствия болезни сразу пройти не могли, но лихорадка мгновенно прекратилась.

— Вторая партия раствора, которую вы изготовили, и оказалось той самой вакциной. После одной инъекции люди, которые только-только слегли от болезни, чуть ли не сразу вставали с коек. Но я им категорически запретил это делать. Мы сделали прививки всем, кто был на борту, и на следующий день, когда спускались на орбиту захвата, то и силовой отсек, и рубка управления были укомплектованы по штату. Марсу не пришлось переходить на дистанционное управление нами — «Большой Джо» совершил маневр сам.

— Он устал, — послышался незнакомый голос. — Вам пора уходить.

Дон увидел стоящего на пороге врача и, улыбаясь, помотал головой, лежавшей на подушке.

— Это же лучше всяких лекарств, доктор!

— Конечно-конечно. Но на сегодня — достаточно. Поспите, а потом они придут опять.

Когда посетители ушли, врач взял шприц с прикроватной тумбочки. Повернув голову в его сторону, Дон впервые увидел, что лежит не на своей койке. Эта была больше, и вся комната была больше, чем его кабинет. Увидев на стене большую фотографию «Иоганна Кеплера», а рядом — панель, дублирующую приборы в рубке управления, он понял, что находится в каюте капитана.

— Можно перед сном я задам вам несколько вопросов? — спросил он, и врач утвердительно кивнул.

— Как дела у моих пациентов?

— Всем стало значительно лучше, но они пока здесь, на борту. Ваше чудесное лекарство сработало великолепно. Однако до того, как мы завершим анализы — для полной уверенности, — корабль будет находиться на карантине. Самое плохое состояние — у вас. Вы приняли слишком много лекарств, вызвали перегрузку организма и, если откровенно, были некоторое время на грани смерти.

— Но мне ничего другого не оставалось делать, не так ли?

Врач хотел было что-то сказать, но промолчал. Потом улыбнулся.

— Да, видимо, так. Их счастье, что на борту оказались именно вы. Лично я вряд ли смог бы совершить то, что вы. Ну, а теперь — укол.

— Минуточку. А о так называемом мятеже? Что собираются делать власти с этими людьми? Можете представить себе серьезность положения, ведь то была провокация…