Далеко от яблони - [21]

– Волнуешься перед встречей с Грейс и Майей?

Два года назад Хоакин ответил бы отрицательно и на этот вопрос, но то – два года назад, а то – сегодня.

– Что, если я им не понравлюсь? – сказал он и сунул в рот полную ложку хлопьев.

Марк задумчиво кивнул.

– Ну, если ты им не понравишься, значит, придется признать печальный факт: твои ближайшие родственники – идиоты, уж извини. Правда, у многих из нас так. Ты в хорошей компании.

Хоакин попытался замаскировать улыбку следующей порцией хлопьев, но Марк его раскусил.

– А если серьезно, – продолжал он, – то первое знакомство – момент всегда сложный. Но это ведь твои… Это люди, с которыми тебя связывают узы крови. Вы заслуживаете узнать друг друга получше. Для начала познакомьтесь, а там будет видно, кто кому понравился.

Хоакин наморщил нос.

– Не делай так, извращенец. – Марк снова потянулся за коробкой, затем поднял глаза. – Ты что, всё слопал?

– Доброй ночи, – сказал Хоакин, поставил тарелку в раковину и отправился наверх, перешагивая сразу через две ступеньки.

Назавтра у гончарной палатки собралось столько народу, что на какое-то время Хоакин вообще забыл про сестер. Сейчас он работал с Брайсоном, маленьким мальчиком, который отказывался лепить что-либо другое, кроме вазочек – те неизменно превращались в подставки для карандашей. Тем не менее каждое из этих творений приводило родителей Брайсона в неподдельный восторг. Хоакин подозревал, что дома у них есть целая комната, отведенная под кривобокие подставки для карандашей, и уже начал представлять, как она может выглядеть, но тут вдруг поднял взгляд и заметил, что на него смотрят две девушки. У одной в глазах стояли слезы, а другая, кажется, была напугана.

Впервые в жизни Хоакин видел перед собой родных.

Обе были белокожие – тут он не ошибся, – но у той, что пониже, были такие же темные кудряшки, как у него, и такой же слегка искривленный влево нос. У второй, повыше ростом, той, что отчаянно пыталась не расплакаться, была его линия подбородка. Хоакин с первого взгляда определил, что она что-то скрывает: слишком уж прямо держит спину, слишком напряжен ее позвоночник. Что ж, отлично. У Хоакина тоже есть свои тайны. Может быть, они проявят друг к другу уважение и не станут докапываться до чужих секретов.

Он сам предложил пойти перекусить и сам же пожалел об этом, едва слова сорвались с губ. Зато Майя – та, что младше и ниже ростом, – молола что попало, причем без перерыва.

– Короче, поначалу я просто ошалела, – рассказывала она на ходу, заняв место между Хоакином и другой девушкой, Грейс, которая после первого всплеска эмоций почти все время молчала. – У меня ведь уже есть одна сестра, Лорен. Для родителей она что-то типа подарка судьбы – родилась сразу после моего появления в семье, о чудо! – и иногда жутко меня бесит, так что я подумала: «Еще одна сестрица? Не знаю, не знаю». А потом мне сообщают про тебя, представляешь? И я такая: «Идите. Все. К черту». Прямо-таки семья моментального приготовления получается. «Просто добавь воды!», да? Как в наборе «Морские обезьянки»[7].

Хоакин только кивал. Поток Майиной речи он воспринимал как трескотню писклявого мультипликационного персонажа и разбирал в лучшем случае треть. Подарок судьбы, чудо, морские обезьянки.

– Майя, – попыталась урезонить ее Грейс.

– Простите, я болтаю без умолку, когда нервничаю, – пробормотала Майя, сунув руки в передний карман худи.

– Все нормально, – сказал Хоакин и вытянул указательный палец. – Там за углом есть бургерная, у них отличная картошка фри. Или кто-то из вас… не ест мясо? Картошку?

– Да я целого быка готова слопать, – заявила Майя.

– Картошка вполне пойдет, – улыбнулась Грейс, смешно наморщив нос. Хоакин обладал той же особенностью мимики. Именно ее, эту особенность, любила в нем его девушка Бёрди.

Стоп. Бывшая девушка. Хоакин все время забывает об этом, что довольно странно, ведь он сам с ней порвал.

Хоакин знал Бёрди примерно сто двадцать семь дней, прежде чем впервые с ней заговорил. Как правило, из-за постоянных переездов столь длительный срок был для него редкостью, просто после перехода в старшие классы Марк и Линда записали его в спецшколу с физико-математическим уклоном, и в первый же учебный день выяснилось, что он и Бёрди попали в одну группу по математике. Само собой, кто такой Хоакин, она не знала.

В том году прямо перед рождественскими каникулами помощница учителя по истории США отвела его в сторонку и вручила двадцатидолларовую купюру. «Привет, Хоакин, – с улыбкой сказала она. Звали ее Кристи, и она всегда была с ним очень мила. Почему-то все, кто проявлял в отношении Хоакина дружелюбие, считали его простофилей, и это угнетало его больше всего. – Слушай, можно заказать у твоих родителей к Рождеству немного тамале?[8]»

Сперва Хоакин не нашелся с ответом. Для него Марк и Линда максимально приблизились к понятию семьи, но Марк был евреем и не употреблял свинину, а Линда каждое полнолуние била в тамтамы на пляже. Ни тот, ни другая не сумели бы приготовить тамале, даже изучив подробный видеорецепт на ютьюбе, даже под руководством профессионального повара.