Далеко ли до будущего? - [7]

Как видим, условия эксперимента зада­ны с избыточной жесткостью, рассчитаны на многократные перегрузки. И Стругац­кие своих героев не представляют сверх­гигантами. Почти все они один за другим сдаются, находя себе те или иные оправ­дания. Упорствует один лишь математик Вечеровский — его образ задан как герои­ческий. Гораздо интереснее анализ состо­яния главного героя повести, астронома Малянова. Тот, почти уже сломившись, никак не может сделать последнего шага, переступить черту...

Удачей Стругацких стала, на мой взгляд, как раз психологически достовер­ная передача болезненности этого акта капитуляции, отказа от лучшего в себе, от стержня своей личности. Как страшно становится Малянову, заглянувшему в свое будущее "по ту сторону", какой тоскливой, обесцененной видится ему жизнь, в которой он перестанет быть са­мим собой. Поэтому и сидит Малянов в комнате Вечеровского, повторяя слова, полные безысходной горечи: "С тех пор все тянутся передо мною кривые, глухие, окольные тропы". Ему, мучающемуся в нерешимости, гораздо хуже, чем хозяину, уже сделавшему свой выбор...

Похоже, однако, что Стругацкие чув­ствуют себя не слишком уютно в разре­женном, прозрачном пространстве чистой притчи с ее жесткой, несколько формали­зованной логикой. Во всяком случае, в следующем своем произведении — "Жук в муравейнике" — писатели вновь обра­щаются к острому и извилистому сюжету, а тему выбора осложняют многочислен­ными и разнонаправленными аргумента­ми, соображениями "за" и "против".

Прогрессор Лев Абалкин, выполняв­ший ответственное задание на планете Саракш, внезапно и при загадочных об­стоятельствах возвращается на Землю. Сотруднику службы безопасности Макси­му Каммереру поручено выяснить его местонахождение. По ходу поисков Каммерер проникает в суть "казуса Абалки­на", уясняет себе его истинное значение. Абалкин — один из тринадцати человек, к появлению которых на свет предполо­жительно причастна таинственная и мо­гучая внеземная цивилизация Странни­ков. На одном из астероидов земная экспедиция обнаружила оставленный Странниками "саркофаг" с тринадцатью человеческими яйцеклетками. Судьбу еще не родившихся "подкидышей" об­суждала комиссия, составленная из луч­ших умов Земли. Было решено подарить им жизнь, но взять под строгое негласное наблюдение — ведь не исключено, что Странники попытаются использовать их в целях, враждебных человечеству.

Были приняты меры, чтобы направить судьбу каждого из "усыновленных" по тщательно продуманному руслу. И долгое время все шло хорошо. Но вот Абалкин стал совершать странные, непредсказуе­мые поступки. Как теперь быть с ним?

На одной чаше весов судьба Льва Абал­кина, его право на достойную, нормаль­ную — по меркам воспитавшего его обще­ства — жизнь. На другой — потенциаль­ное благополучие всей земной цивилиза­ции. Для Стругацких, набрасывающих в повести контуры жизни коммунистиче­ского общества XXII века, принципиаль­но то, что решение коллизии не предреше­но, что ценность отдельной человеческой жизни оказывается соизмеримой со все­общим благом. Можно ли лучше выявить меру гуманности этого общества, меру его "расположенности" к личности?

Но писатели этим не довольствуются. В их намерения менее всего входит созда­ние благостных картин "золотого века", ожидающего наших потомков. Скорее на­оборот: Стругацкие хотят показать, что проблемность, драматическая противоре­чивость присущи жизни на любых уров­нях ее социальной организации. За кон­кретным "казусом Абалкина" вырисовы­ваются контуры вопросов острых и обще­значимых. Всегда ли на пользу человече­ству осуществление всех мыслимых на­учных идей? Как осуществлять функции контроля, а порой и принуждения (имен­но этим заняты герои повести, сотрудники КОМКОНа Сикорски и Каммерер) в ус­ловиях безгосударственного, самоуправ­ляющегося общественного строя? Нако­нец, как на практике совместить интересы социального целого с правами и свобода­ми каждой отдельной личности? Вопросы эти, как видим, не менее актуальны для нас, чем для людей далекого будущего.

Финал повести трагичен и непривыч­но — даже для Стругацких — "открыт". Руководитель службы безопасности Си­корски убивает Абалкина. Так и остается невыясненным, что руководило поступка­ми Абалкина: программа Странников или оскорбленное достоинство человека, чув­ствующего, что его судьбой пытаются управлять со стороны. Можно, пожалуй, и упрекнуть авторов в том, что динамич­ная "расследовательская" фабула по­вести и ее непростая внутренняя тема оказались слишком далеко разведенными. Во всяком случае, "Жук в муравейнике" вызвал противоречивые отклики среди читающей публики и критиков.

Что ж, полемика, споры, откровенное высказывание несовпадающих мнений стали в последнее время привычными яв­лениями нашей жизни, не только литера­турной, но и общественной. И разве нет в этом заслуги братьев Стругацких, книги которых всегда внушали нам, что ду­мать — не право, а обязанность человека? Да и на сегодняшнем, сложном и много­обещающем этапе нашего развития твор­чество Стругацких остается в высшей степени актуальным. Ведь их книги, по­мимо прочего,— отличные "тренажеры" мысли, социального воображения, чув­ства нового. Они вновь и вновь напомина­ют нам о "неизбежности странного мира", помогают нам готовиться к встречам с бу­дущим, которое ведь наступает с каждым новым днем.