Дахут, дочь короля - [74]

— Ты великолепен, — сказал Томмалтах. — Будь я поэтом, я бы пропел хвалу дому Дахут.

Немного погодя, в изумлении осознав, как уже поздно, его мечты прервал стук копыт. С востока галопом приближался всадник. От оружия отражался солнечный свет. Когда он подъехал поближе, Томмалтах узнал в нем римского легионера — это был Гвентий. Когда тот был в пределах слышимости, скотт закричал:

— Что за спешка в такой чудесный день?

— Грациллоний возвращается, — отозвался тот и поскакал вниз с холма.

Томмалтах кивнул. Он должен был помнить, кто сопровождал в Аквилон отца Дахут. Им нравилось должным образом встречать своего короля Иса.

Он прищурился. Проводив взглядом всадника, он неожиданно увидел бегущего человека. Женщина, судя по быстроте, молодая, стройная и грациозная. У лодыжек легко порхала белая рубашка, на плечах голубой плащ, так же быстро, как и поспешно, она бежала с ветром, левой рукой придерживая у шеи накидку, так что капюшон не мог упасть назад, а, напротив, прикрывал. Когда приблизился и проехал мимо Гвентий, она опустила голову; ее лицо укрылось от его любопытного взгляда.

Озадаченный Томмалтах провел рукой по волосам. Женщина была на Аквилонской дороге. Он решил подождать, когда она к нему подойдет. Может, ей нужна мужская помощь, и она хорошенькая.

Она приблизилась, остановилась, стащила капюшон. У нее на косах горело солнце. Юноша выронил копье.

Дахут улыбалась. На светлой коже, слегка тронутой румянцем, поблескивал влажный след. Она дышала глубоко, но спокойно.

— Что же, Томмалтах, — сказала она, — неужели ты так и уедешь, не попрощавшись с друзьями?

— Моя госпожа — Сердце и легкие трепетали как раз у него. — Конечно, я бы так не поступил. Но я не имел представления… Чем могу вам служить?

— Пойдем прогуляемся, а то народ внизу нас заметит и будет таращить глаза, — засмеялась она.

— Он растерянно подобрал копье. Дахут взяла его за свободную руку. Они зашагали вниз посередине дороги. Ис скрылся из глаз. Мир словно принадлежал им, им и ветру, да паре соколов, кружащих над ними.

— Ты затеял одно из своих долгих путешествий? — спросила девушка.

Он сглотнул и кивнул.

— Этого я и боялась, когда увидела, как ты проходишь мимо в такой одежде, — сказала она. — То ли по чистой случайности, то ли по воле какого-то доброго бога. Я вышла за конем, чтобы совершить одинокую прогулку на несколько часов. Но потом вместо этого я накинула капюшон и пошла пешком как безвестная девочка. Пусть поломают голову те, кто видел, как я помчалась. — Она прижала к своему боку его руку. — Наверняка они думают, везет этому негодяю Томмалтаху, раз его преследует женщина.

У него горело лицо. Он пристально смотрел вперед.

— Хорошо, что я решил подождать, госпожа, — вырвалось у него.

— О, думаю, я смогла бы тебя догнать, ноги длинные. Видишь, я решилась. Внезапно мои полумысли вырвались наружу полной мыслью.

— Чт-то это?

— Ты в самом деле собирался пропустить Охотничью Луну?

— О, Самайн. Ну, не то что бы собирался , госпожа. Просто получается, что в Исе нет обрядов, в которых я, как дома, мог бы принять участие, и мне казалось, что это хорошее время для путешествия, прежде чем дни не стали короткими и сырыми. Я бы нашел, под чьей крышей скоротать вечер.

— И ты не знаешь о нашем празднике этой ночью? Это самая сумасшедшая и веселая пирушка за весь год.

Томмалтах нахмурился.

— Мне рассказывали, — медленно ответил он.

— И ты туда не пойдешь, такой веселый молодой человек как ты?

Некоторое время он шел молча.

— Отчего это? Почему? — настаивала Дахут.

Томмалтах собрал всю свою смелость. Он высвободился, остановился, оперся на копье, крепко держа его обеими руками.

— Это самая худшая из ночей за границей, — заявил он. — Двери между мирами распахиваются настежь. Всевозможные странные существа свободно разгуливают, потусторонние обитатели, Небесный Конь. Огненные Псы, привидения, оборотни, злые ведьмы, мстительные мертвецы. Закон отступает, и землей правят черные колдовские правила. Вот следующие день и ночь веселые, когда вновь уходит злоба и год переходит от Богини к Рогатому.

Дахут приподняла брови.

— О, ты конечно оставил привидений позади, — сказала она. — Ты, кто путешествовал. Встречался с образованными людьми, жил последние месяцы и даже зимовал в Исе. Почему, ведь ты же поклоняешься Митре?

— Это не означает, что человек не может или не должен оказывать уважение богам своих отцов и старым обычаям, — невесело ответил Томмалтах.

В ее голосе прозвучал оттенок легчайшего презрения:

— Я слышала, в этот вечер некоторые скоттские племена приносят человеческую жертву, дабы утолить демонов. В твои планы это входит?

— Нет! — он стоял в ошеломлении, осознав собственное негодование.

Дахут задрожала от смеха, подошла ближе, положила свои руки на его и посмотрела на него вверх.

— Ну тогда поменяй и остальные. В Исе это время лишь возможность попраздновать, и так было веками. Пока процветает Ис, в нем нет привидений.

— Сейчас я в этом не так уверен, как тогда, когда приехал сюда впервые… Но простите, молю прощения у госпожи за свои необдуманные слова.

Она вся засветилась, у нее на подбородке появились ямочки.