Дагестанское Досье - [63]

На сто человек выделили только два «Урала» и два БТР. Ехали, набившись под полную завязку. Духота, жарища, пыль, глаза слипаются — сказывались две бессонных ночи. И вдруг выстрелы!

Вспоминает Альберт Кудряшов:

На опушке показались двое дагестанских ополченцев. Кроме того, что их преследуют, ничего вразумительного они сказать не смогли. Хватаю одного, специально поздоровее выбрал, ставлю рядом со своими бойцами из разведгруппы: показывай куда идти. Он, бедный, чуть дар речи не потерял. Прошли метров пятьсот, вижу, что он от страха еле ногами шлепает. Да и от основных сил отряда мы оторвались прилично. Залегли, заняли круговую оборону. Провожатый наш как это увидел, сразу зайцем по кустам в сторону тыла усвистел.

К вечеру армавирцы окопались около входа в Новолакское ущелье. В 8 часов к Новолакскому одна за другой потянулись три пары Ми-24. Бойцы повылазили из окопов, щурясь на солнце, любовались, как работают вертолетчики. Работали красиво. Заходили со стороны солнца, выпускали НУРСы, поливали из пушек окопы, четко разворачивались, освобождая место новой паре. И тут случилась непредвиденное. Вертушка зависла прямо над головами спецназовцев, дала по Новолаксскому залп НУРСами. Ракеты дымными стрелами ушли к цели. Кроме одной. У этой видно отказал двигатель, и она по крутой параболе устремилась к земле — прямо на «спецов». Взрыв, крики, стоны… Когда улеглась пыль, стали считать потери. Погиб один, семеро раненых: у кого осколок в шее застрял, у кого в ноге…[45] Обидно.

Этот инцидент стал прелюдией в цепи роковых случайностей, которые приведут армавирский спецназ к трагедии. На следующий день в расположение армавирцев приехал начальник разведки Терентьев, обвел на карте какую-то точку. «Завтра эта высота должна быть взята». «К чему такая спешка, товарищ полковник? — спросил майор Юрий Яшин, — Дайте хотя бы сутки. Мы с разведвзводом за это время местность прочешем. Хоть будем знать, где противник, наметим пути выдвижения, отхода… Да и бойцам перед операцией отоспаться не мешает.» Начальник связи что-то еще бубнил про севшие аккумуляторы к радиостанциям, но его уж точно не слушали. «Какие, на хрен, сутки? Завтра к утру! Там их человек сорок — пятьдесят. Несколько групп. Вам это как два пальца обоссать…» «А не эти ли сорок — пятьдесят клоунов наш оперативный батальон чуть не раздолбали?» Терентьев побагровел. «Я, что ли, сроки ставлю?! Верховный три дня нам дал с ситуацией разобраться, — почти прокричал он. — Что расселись? Выполнять! Идите организовывайте взаимодействие и у соседей чего-нибудь заодно выпросите. Да, вот вам карты,» — сказал Терентьев, протягивая несколько листов ксерокопий.

Верховный приказал… Верховный — это Веховный Главнокомандующий, президент Российской Федерации. 6 сентября Ельцин собрал у себя силовиков и при телекамерах наорал на них за то, что проспали Новолакский район. «Я с вами, военными, еще разберусь» — пригрозил он.

Пошла цепная реакция. Министр обороны позвонил Казанцеву и в жесткой форме потребовал переломить ситуацию. Казанцев, который в выражениях никогда не стеснялся, наорал на зама, генерал-майора Черкашенко. Черкашенко на коленке за полчаса разработрал план наступления и поставил в известность подчиненных. Первыми «под раздачу» попали десантники из Наро-Фоминска: 9 сентября им сходу, без рекогносцировки и без артподготовки пришлось брать Экитебе. Потом настал черед армавирских спецназовцев.

Из книги Г. Трошева «Моя война»

Когда боевики из Чечни прорвались на Новолакском направлении, в один из моментов Казанцев проявил нетерпение. Было это в день, когда «федералы» атаковали высоту с ретранслятором. Командующий торопил, гнал подразделения вперед, не дождавшись поддержки авиации. В результате четкого взаимодействия не получилось. Удар с воздуха чуть запоздал. Случай этот, правда, единичный, и Виктора Германовича трудно упрекнуть в каких-то других просчетах. Конечно, как и на всякой войне, при проведении войсковых операций возникали шероховатости: уж очень велико желание побыстрее разделаться с противником…

Ошибается тот, кто считает, что хорошее исполнение плохого приказа может исправить ситуацию. Не может. Вот и теперь, получив боевую задачу, офицеры собрались в блиндаже, чтобы хоть как-то обкатать острые углы. Решили начинать ночью, в самую темень. Маршрут выдвижения разбили на четыре участка, каждый из которых предварительно должна была обработать артиллерия. «Заходим в первый — даем координаты на второй, — говорил Яшин, — Артиллеристы обрабатыват. Пока «духи» спросонья разбираются что к чему, проходим через их позиции, сосредотачиваемся у третьего. И так далее…»

План утвердили сообща и с поправками. На «телевышку» выдвигалась основная группа, 94 человека. В случае осложнений ее должна была поддержать резервная групапа верхом на двух «бэтэрах» Понимая, что бой придется вести в окружении, брали с собой боеприпасов по максимуму — в ущерб всему остальному. Без сухпайка двое суток можно продержаться, без патронов — нет. Выступили в 0.40, осенний дождь сыпал за шкирку, ноги разъезжались в грязи. Под прикрытием артиллерии добрались до подошвы горы. Присели отдохнуть в кукурузном поле. Рассветало… Оставался последний участок, самый сложный — вверх, к высоте. Заранее договорились, что заходить будут со стороны Новолакского с деланным спокойствием и не таясь.