Да здравствует карнавал - [24]

Саша осторожно достал камеру, поставил фокусное расстояние, навел объектив на мальчика. А тот вдруг весело рассмеялся, указывая на Сашу пальцем. Но в этот момент вышла его мать с большой корзиной, хлопнула его на всякий случаи по затылку, подозрительно глянула на Сашу и пошла вниз по улице.

Поплутав еще по окраинам города, Саша все же увидел в просвете улицы шпиль собора и направился прямиком туда. Ночные страхи ушли, он снова почувствовал себя уверенно и был решительно настроен вернуться в рамки своего социального статуса.

На Соборной площади убирали тела убитых, укладывая их на паперти собора. Здесь были и воины, и горожане, жертвы битвы. Отец Иероним стоял над телами и беззвучно молился, обращаясь лицом к церковным дверям.

На фасаде здания ратуши висел подвешенный барон Эрик фон Розенден, и его плащ шевелился на ветру.

Шагах в десяти прямо на земле сидел Олег Коркин и снимал кинокамерой подвешенного барона. Саша подошел к нему и присел рядом на камни. Олег молча протянул ему руку, и Саша пожал ее.

— Такие дела, — сказал Олег.

Саша промолчал. Ему хотелось рассказать о тех кадрах, которые ему удалось снять этим утром, но он не решился.

— Я отсиживался в соборе, — сообщил Олег. — В компании видных горожан. Отец Иероним всю ночь читал нам выдержки из Библии.

— Эти-то чего испугались? — фыркнул Саша.

Олег пожал плечами и поднялся.

— Мало ли. Под утро появился Густав Паулиц и сообщил, что можно идти по домам.

— Паулиц? — переспросил Саша.

— Да. Он был главой восстания.

Саша хмыкнул и покачал головой.

— Ты не спрашивал его о Марине?

— Спрашивал. Он сказал, что она в полной безопасности.

Саша лишь тяжело вздохнул.

Монахи, поднявшись по приставной лестнице, снимали с виселицы тело барона.

Олег с Сашей устало побрели с площади.

— Самое интересное, — вспомнил Олег. — Обещанный карнавал начнется сегодня в полдень.

— Обалдели они, что ли, — пробормотал Саша.

Олег только рассмеялся.

Вернувшись домой, они вдвоем упали на кровать и долгое время лежали, глядя в потолок.

— Я так думаю, — сказал Олег, — что нам давно пора возвращаться.

— Я тоже так думаю, — согласился Саша.

— Представляешь, — улыбнулся Олег. — Ванная… Телефон звонит, друзья обнимают… И вся классовая борьба только в программе «Время».

В ответ Саша понимающе усмехнулся. Олег потянулся, устроился поудобнее, улегшись головой на подушку.

— Понимаешь, — стал объяснять он. — Вчера в соборе мне вдруг пришло в голову что я ошибся дверью. И я подумал, с кем мы? То ли мы с горожанами, которые улюлюкали, когда сжигали эту девчонку, то ли мы с бароном, который все это организовал?

— То-то и оно, — пробурчал Саша. — Мы тут вне игры.

Олег помолчал и сказал:

— Так не бывает, Саша.

Саша приподнялся на локте и посмотрел на Олега с изумлением.

— Почему?

— Потому что это жизнь. Это живые люди вокруг нас, и мы с ними одной крови.

Саша поднялся и сел.

— Глупости! — сказал он убежденно. — Ты пойми, Олежек, нас послали сюда не для того, чтобы мы хватались за оружие. Нас поспали отражать эту жизнь на пленку.

— Чтобы снять правду, надо знать, на чьей мы стороне.

— Ну хорошо, — горячо сказал Саша. — Представь себе, я знаю, на чьей я стороне. Я на стороне строителей собора, на стороне органиста, на стороне всех честных художников этого времени… Чем это не позиция?

Олег покачал головой, лежа на подушке.

— Это красиво звучит, но это чепуха. Собор строили те самые горожане, которые вчера хотели нас прикончить, а финансировал это дело тот же барон или кто-то похожий. Вся красота в этом мире творится живыми людьми.

Саша сдержанно вздохнул.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

Олег не ответил, постучали в дверь.

— Войдите! — крикнул Саша, насторожившись.

Дверь распахнулась, и вошел Густав Паулиц, взволнованный и веселый, сопровождаемый какими-то людьми.

— Господа! — воскликнул он. — Слава Богу! Я так беспокоился за вас!..

— Присаживайтесь, Густав, — сказал Саша. — Как ваши дела?

— Порядок восстановлен, — отвечал Густав. — Карнавал начнется сегодня же, таково требование города! Только вот бургомистр куда-то пропал…

— Где моя жена, Густав? — спросил Саша.

Паулиц чуть смутился.

— Она в доме моих друзей, — отвечал он. — В полной безопасности.

— При случае намекните ей о моем беспокойстве, — сказал Саша.

— Разумеется, — кивнул Паулиц. — Извините, я покину вас, потому что много дел с организацией торжеств.

Он двинулся к двери, которую с готовностью раскрыли перед ним его сопровождающие.

— А про нашего приятеля Колю вы ничего не знаете? — спросил Олег ему вслед.

Паулиц остановился.

— Ну, как же! — улыбнулся он. — Его прозвали Николо-бешеный! Он показал себя героем в битве на площади!

И он поспешно вышел.

Саша с Олегом переглянулись.

— Узнаю Затейкина, — отметил Олег с усмешкой. — Где какая свара, он тут как тут.

— Это только с похмелья, — отозвался Саша.

И он широко зевнул.

Тем временем сам Коля Затейкин, хотя и провел ночь в самых бурных приключениях, вовсе не дремал. В назначенное время он во главе группы молодых людей пробирался по чердаку собора к колокольне. У всех было веселое настроение, и они испытывали решительную готовность порезвиться. Добравшись до колоколов, они присели отдохнуть. Один из молодых людей выглянул в слуховое окно и охнул, увидев город свысока.