Да здравствует карнавал - [23]

Таким образом в считанные минуты битва была закончена.

Уже в нескольких кварталах от Соборной площади крики и звон оружия глушились стенами домов, и до гостиницы «Единорог» звуки битвы не доходили вовсе. Наступающий вечер, хоть и внушал тревогу, но пока не сулил сюрпризов.

Олег в своей комнате прокручивал на ручной перемотке проявленную накануне пленку, просматривая ее на свет свечи.

— Качество, блеск! — хвастался он.

Саша стоял у окна и смотрел, как по улице пробегала ватага ребятишек. Осторожно перешел улицу мужчина с тяжелым мешком. Торопливо прошла женщина с корзиной.

Издалека доносился чей-то горький плач.

— Как ты думаешь, чем это все кончится? — спросил Саша задумчиво.

Олег повернулся к нему, пожал плечами и усмехнулся.

— В конце концов, наступит капитализм, и так далее… А ты что, думаешь иначе?

Саша только вздохнул в ответ.

— А помнишь, — вдруг вспомнил он. — Консультант говорил: относительно тихий период, мир и благоденствие…

— Ну да, — хмыкнул Олег. — Средневековая провинция.

— А оно вона как, — закончил Саша и снова вздохнул.

Он впал в меланхолическое настроение, и ему было не до творчества. Извинившись перед оператором, он отправился к себе в комнату, подбросил поленьев в камин и сел напротив. Сердце его томило неясное предчувствие, и он чувствовал даже легкий озноб. Он протянул руки к огню и, почувствовав его тепло, расслабленно улыбнулся.

А в соборе в это время играл орган. Отец Иероним стоял на коленях перед алтарем и молился, неслышно шевеля губами. Множество людей прятались от бунта в соборе, и их испуганный шепот, казалось, вторил молитвам священника.

Послышались тяжелые шаги, и все затихли. Отец Иероним обернулся и увидел Густава Паулица. Одежда его была изодрана, а на щеке была кровавая царапина. Он тяжело дышал.

— Мы победили, святой отец, — тихо сказал он. — Я пришел за покаянием.

По толпе собравшихся пробежал ропот, но священник поднял руку.

— Помолимся, братья, — сказал он. — Нам всем есть в чем покаяться…

Наступила ночь, но Саша не спал, он все сидел, укутанный в одеяло, сжавшись в кресле, и тупо смотрел на огонь в очаге. С улицы то и дело доносились крики, топот и дикий смех, и он каждый раз кривился от этих звуков. Вдруг громко постучали в дверь, и он вздрогнул.

— Да, — негромко позвал он.

Вбежала служанка, испуганная и возбужденная.

— Господин, — задыхаясь, выкрикнула она. — Там рвутся в дом… Хозяин послал меня разбудить вас!..

— Кто рвется? — не понял Саша. — Что им нужно?

— Не знаю… Мне кажется… Они хотят…

— Ну!

— Им нужны вы.

Саша присвистнул.

Тут вбежал Олег с двумя кофрами. Видимо, еще недавно он спал, но проснулся сразу.

— Ну, что, баронский прихвостень, кисло стало, да? — воскликнул он насмешливо.

— Держи!

Он протянул Саше одну из своих сумок.

— Клара, — сказал он служанке. — Ты головой отвечаешь за наши вещи, поняла? Пошли, Саша!..

— Куда? — недоуменно спросил Саша.

— К черному ходу, идиот!

Они спустились вниз, вышли через черный ход в ночную темноту, прошли по двору, спотыкаясь в непроглядной тьме, и вышли на соседнюю улицу. Все освещалось лишь половинкой лунного диска.

— Куда теперь? — спросил Саша.

Олег споткнулся и выругался вполголоса.

— Не знаю, — сказал он тихо. — Можно отсидеться в соборе. Там вроде бы не тронут…

Впереди вдруг вынырнула из-за угла какая-то процессия с факелами, и Саша с Олегом вжались в стену. Люди громко разговаривали и смеялись.

— Стойте! — заорал кто-то из ночных прохожих. — Там кто-то есть!

Освещенные факелами Саша и Олег беспомощно стояли у стены дома, и Саша сразу почувствовал угнетающую досаду. Это все могло кончиться очень плохо. Вдруг Олег ударом ноги сбил ближайшего человека и крикнул:

— Беги, Саня! — и сам рванулся в темноту вдоль улицы.

Саша кинулся в другую сторону. За ним бежали, он слышал топот и тяжелое дыхание своих преследователей, и это заставляло его бежать еще быстрее. Он несся в темноте, не выпуская тяжелый кофр с камерой, то и дело наталкиваясь то на стены домов, то на прочие уличные препятствия, и знал, что останавливаться ему никак нельзя. Вскоре звуки преследования стихли, Саша перешел на шаг, отдышался и пошел по улице, среди угрюмых молчаливых домов. Впереди была ночь, полная страха и ожидания.

Карнавал

Проснулся Саша ранним утром, основательно промерзнув. Он спал, сидя на земле и прижавшись к стене деревянного дома. Вокруг были грязные окраины города, и в конце улицы была видна серая городская стена.

Саша поднялся, отряхнулся, подобрал свою сумку и, подняв воротник куртки, медленно побрел по улице.

Было тихо. Вдали перешел улицу какой-то скрюченный человек. Неподалеку бежала трусцой одинокая собака. Саша остановился, посмотрел ей вслед, потом достал кинокамеру и присел на колено. Получался отличный кадр с собакой и уходящей вдаль улицей. Он негромко просвистел и начал снимать.

Собака оглянулась неохотно на свист, посмотрела в его сторону, но не увидев в нем ничего интересного, отвернулась и потрусила себе дальше.

Саша поднялся, спрятал камеру, улыбнулся и зашагал за нею следом. Теперь он знал, кто он такой и для чего явился в этот мир.

В стене одного из домов был устроен небольшой фонтанчик для питья. Саша набрал пригоршню воды, плеснул себе в лицо, потом стал пить. Из-за угла дома за ним следил мальчонка лет шести. Саша увидел его, улыбнулся. Мальчонка опасливо смотрел на него, раскрыв рот.