Да сгинет день... - [69]

— Не смейте впутывать Джин. Вы меня слышите? Никаких следствий!

— Извините, но боюсь, что дело не ограничится следствием.

— Что вы хотите сказать?

— Что возможен суд. А если он состоится, то я буду выступать на нем в роли обвиняемого.

— Этого не может, не должно быть!

— Будем надеяться, что вы окажетесь правы. А пока ордер на мой арест, возможно, уже подписан.

— Я сделаю все, что в моей власти. Я повидаюсь с генеральным прокурором. Пойду к нему сейчас, сию же минуту. — Он в ярости топнул ногой. Энтони пожал плечами. — Да я к самому министру юстиции пойду, если потребуется.

Энтони слишком устал, у него нехватало даже сил, чтобы улыбнуться.

— Я буду последним, кто станет вас останавливать, мистер Хартли, — спокойно сказал он. А пока есть дела более срочные: надо сообщить Джин. И мне кажется, с меня на сегодня хватит. Я еле держусь на ногах. Вы ее отец, вам и следует сообщить ей об этом, как вы сочтете нужным. А я должен ехать. — И он поднялся. — До свидания.

Заметив, как побледнел и сразу осунулся Энтони, мистер Хартли смягчился.

— Простите меня, Тони, — сказал он куда менее резким тоном и похлопал молодого человека по спине. Я так разволновался по поводу дочери, что совсем забыл о ваших переживаниях. Боже! Какое несчастье! Да, я совсем забыл о вас, мой мальчик. Ужасно! Господи, господи! — Он медленно покачал головой, не поднимая устремленного в землю взгляда. Да, пожалуй лучше мне самому сообщить об этом Джин. Как бы я хотел, чтобы жена была здесь. Но она уехала. И Артур тоже. Боже мой! Ну что ж, надо идти к ней.

— Благодарю вас, мистер Хартли.

Энтони повернулся и направился к выходу.

— Не хотите ли виски или бренди? — окликнул его Хартли. — Вам, наверно, не мешает подкрепиться.

— Нет, благодарю вас. Я страшно ослаб, и вино сразу ударит мне в голову. А ведь мне еще надо ехать домой.

— Зачем вам ехать домой? Выпейте как следует и отдохните здесь, в саду, или в доме часок-другой. Боже мой! Надо пойти рассказать Джин. — Он опять покачал головой. — Она, должно быть, еще в постели. Побудьте здесь. Я вам вышлю сейчас слугу с вином. — И он жалобно прищелкнул языком.

Хартли отсутствовал с полчаса. Вернулся он крайне взволнованный, а его обычно красное лицо стало теперь багровым, точно свекла.

— Бедняжка потеряла сознание, — тяжело дыша, сказал он, — но теперь благодарение богу, она уже оправилась. Мы привели ее в чувство. Она сейчас в гостиной — плачет. Господи, надо же такому случиться! Я думаю, она будет рада повидать вас — ей станет легче. Пойдите к ней, пожалуйста.

Старик то и дело вытирал пот, обильно проступавший на лице.

Не сказав ни слова, Энтони направился к дому. Он застал Джин в гостиной — она сидела на кушетке в халате и ночных туфлях, держа у глаз крошечный носовой платок. Как она была бледна! Она казалась вконец сокрушенной и подавленной. Энтони стало по-настоящему жаль девушку. Он посмотрел на нее и попытался улыбнуться.

— Вы были правы вчера вечером, — сказал он,— бедняга Генри в самом деле вбил себе в голову нелепую мысль, будто вы бываете у меня. Я, откровенно говоря, не знаю, что на него нашло. Должен сказать вам, он был пьян и считал, что вы у меня.

— Откуда он это взял?

— Не знаю.

— Но почему он набросился на вас? Вы его не обидели? Ну скажите по-честному, Тони, дорогой?

— Ничуть.

— Папа говорит, что он сделал какое-то заявление перед смертью. — При этих словах ее всю передернуло. — Он сказал, будто вы ударили его стулом, потому что он хотел пройти за какие-то портьеры, а вы его не пускали. Чего вы опасались? Меня же там не было. Вы могли бы удовлетворить его любопытство. Бедняга Генри. Почему вы не пропустили его?

— Но я ничего подобного не делал. Вы верите тому, что он сказал. А он был пьян, я же говорю вам. Это ясно хотя бы уже из его заявления: ведь он утверждает, будто слышал, как вы вскрикнули, когда он заговорил.

— Да, это странно, — задумчиво проронила она.

Во взгляде ее появилось недоверие. Она посмотрела на Энтони, и глаза ее метнули молнию. Он вспомнил про окурки и про две чашки, подумал о напрашивающихся выводах. Если б только прокурор счел, что оснований для возбуждения дела нет...

— Но чего же вы опасались, Тони? И зачем ему понадобилось на вас нападать? Не стал бы он этого делать ни с того ни с сего — как бы ни был пьян. Ведь он был такой тихий, миролюбивый, этот бедняга Генри!

И уткнувшись в ладони лицом, она вновь разразилась слезами. С минуту Энтони стоял, беспомощно глядя на нее. Потом тихо вышел из комнаты и из дома.

А Джин, оставшись наедине со своими мыслями, принялась раздумывать, к чему эта беда может привести.

Генри погиб от руки Энтони у него на квартире — пусть даже Энтони фактически и не убивал его... Значит, Энтони, повидимому, будут судить... Она — причина ссоры — якобы скрывалась в комнате у Энтони за портьерами... И все узнают об этом... Но неужели Генри оказался человеком настолько мстительным, что вздумал просто из ревности ни с того ни с сего впутать ее в это дело... Если... если, конечно, там не было кого-то еще...

Ей казалось, что это не она, а кто-то другой чужим плаксивым голосом говорит отцу, что он обязан немедленно вытащить ее из этой истории и никому — ни слова; главное — чтобы никто не знал, что она потеряла сознание и плакала: зачем давать лишний повод к сплетням.