...Да не судимы будете - [50]

10 апреля я провел первое организационное заседание комис­сии, на котором были заслушаны сообщения представителей МВД, суда и прокуратуры Киевской и Винницкой областей. Было доложено, сколько человек находится в заключении, в тюрьмах, лагерях, в том числе в лагерях особого режима, количество и мест заключения и число заключенных по катего­риям: политическим, религиозным убеждениям, служебным и хозяйственным преступлениям, уголовников, по возрастному составу и полу. Такие же сведения были комиссии доложены и по малолетним. Уточнили, что всего по обеим областям в местах заключения находится около 200 тысяч человек.

Работа предстоит огромная, да если еще учесть, что при этом надо не упускать свою основную работу, то получается нагрузка невероятная. Чтобы уложиться в установленный срок, надо было комиссии в день рассматривать 35—40 дел. Это, безусловно, много, ведь надо было досконально, по существу разобраться с каждым делом, побеседовать с человеком, выяс­нить все обстоятельства. Приходилось иногда работать в сутки по 15—16 часов — это была очень утомительная и изнуритель­ная работа. Ведь каждый человек проходил перед нами живой, и его дальнейшая судьба зависела от решенйя комиссии. А за этим человеком семья, дети, жена, престарелые родители. Отец, мать, невеста, любимый человек. Каждый раз при беседе заключенный на тебя смотрит умоляющими глазами, с большой надеждой на освобождение или хотя бы сокращение срока заключения.

Мне пришлось побывать во всех местах заключения, в тюрь­мах, общих камерах и одиночках, в лагерях особого режима и в детских трудовых колониях. Подробно знакомиться с усло­виями содержания заключенных, их питания, общим режимом, трудовым и политическим воспитанием. Беседовать с заключен­ными и выяснять все обстоятельства в присутствии прокурора и администрации мест заключения. Несмотря на то, что комис­сия проводит гуманную миссию освобождения людей из тюрем и лагерей, все же проводить это было тяжело. Ведь судьбы людей разные, многие из них были осуждены несправедливо и просто ни за что. Чувствовалось, что часто наше «правосудие» было под определенным влиянием и выносило приговоры по принципу: «Совсем не обязательно иметь доказательства. Вино­ват каждый, невиновных нет». Поэтому еще тяжелее было рассматривать такие и йм подобные дела.

В установленный срок комиссия не смогла рассмотреть всех дел, и Президиум Верховного Совета СССР продлил полномо­чия комиссии еще на три месяца. За 8 месяцев работы комиссия рассмотрела 150 350 дел, из них 8500 человек были освобожде­ны немедленно, остальным сокращен срок заключения.

Лично для меня время работы комиссии оказалось большой школой жизни, моральной закалки и анализа происходящего в человеческом обществе. Некоторые факты рассмотрения дел по своему вопиющему нарушению элементарной законности и прав граждан запомнились мне на всю жизнь. Я для себя вел записи — фамилия, имя, отчество, год рождения, специаль­ность, откуда родом, за что судим и на сколько и решение комиссии. Записи эти у меня в четырех общих тетрадях сохра­нились, и было бы очень интересно и любопытно посмотреть эти записи, а тем более узнать судьбу всех освобожденных по рассмотренным делам.

Каждому освобожденному из мест заключения комиссия выдавала документ, который служил основанием для реабили­тации.

Мной был подписан окончательный отчет в Президиум Вер­ховного Совета СССР о проделанной комиссией работе, и она прекратила свое существование. Удостоверение Президиума Верховного Совета СССР осталось у меня, как документ и сви­детельство о том, что под моим председательством тысячи людей разных возрастов, пола, национальности, политичесЮк убеждений и религиозных взглядов, были освобождены из мест заключения. Это было время, когда к власти пришел И. С. Хрущев, и наступило настоящее восстановление демокра­тии, исправление законодательства, борьба с вольностями в дей­ствиях административных органов.

После этого много пришлось решать вопросов, связанных с нарушением законности, наказывать в партийном порядке, вплоть до исключения из партии и предания суду бьгеших работников КГБ, МВД, прокуратуры, суда и следственных органов за грубое нарушение законности, превышение власти, ущемление прав человека. Но не всегда эти люди были винов­ны, их к этим действиям понуждали. Такова была наша пороч­ная система.

Гришко Г. Е. снова серьезно заболел — расстройство цен­тральной нервной системы и недостаточная сердечная деятель­ность. «Умеют» у нас доводить работников до катастрофическо­го состояния. И все делается под предлогом «повышения^требо- вательности за порученное дело». Видно, при таком состоянии здоровья Гришко долго не проживет.

На меня снова свалился весь огромный объем работы за двоих. Через три месяца Григорий Елисеевич умер. Говорили хорошие надгробные речи. Некролог, фотография покойного, соболезнования и подписи «ответственных руководителей» под некрологом. А кому все это теперь нужно? Между тем как человек при нормальном к нему отношении мог еще долго жить и работать многие годы. Ведь он ушел из жизни в 52 года. Мне его было очень жалко. Был он хорошим, душевным и до кристальности честным человеком.