Да, господин Премьер-министр - [15]
АР поинтересовался, не хочет ли БВ этим сказать, что Джим Хэкер не годится на пост ПМ. Не получив достаточно аргументированного ответа, мы, естественно, объяснили ему, что по общему мнению именно в этом варианте имеется немало преимуществ. Преимуществ для Британии. (Под этим сэр Хамфри, очевидно, подразумевал „преимуществ для государственной службы“. Стоит также отметить, что хотя утверждение АР относительно того, что „по общему мнению, именно в этом варианте имеется немало преимуществ“, на данный момент, скорее всего, было явным преувеличением, тем не менее, уже на следующее утро оно могло стать вполне реальным. – Ред.)
Мы завершили нашу встречу, дав Бернарду четкий и недвусмысленный совет, чего Хэкеру, если, конечно, он сам хочет „быть на коне“, ни при каких обстоятельствах не надо делать. Короче говоря, БВ должен проследить за тем, чтобы в течение ближайших нескольких недель его министр не делал никаких резких движений, избегал любых решительных заявлений, конфликтов и, лучше всего, вообще бы ничего не делал…
По мнению Бернарда, с чем, с чем, а уж с этим не будет никаких проблем: Хэкер в любом случае не станет ничего предпринимать».
Сегодня вечером в МИДе была небольшая «пирушка». Для наших европейских друзей. Таких бы друзей да…
Там я познакомился с одним функционером из ЕЭС по фамилии Краут, который выглядел настолько настоящим тевтонцем, что я даже спросил его, откуда он.
– Только что из Брюсселя, – вежливо улыбнувшись, ответил он.
– Значит, вы из Бельгии? – удивленно поинтересовался я.
– Да, вы правы, Брюссель действительно находится в Бельгии, – с готовностью подтвердил он.
Действительно тевтонец, ничего не скажешь!
Тут мне на помощь пришел Бернард.
– Думаю, господин министр имеет в виду, бельгиец вы или нет.
Функционер помотал головой и улыбнулся.
– Нет, я немец.
– А кто вы в ЕЭС? – столь же любезно спросил я.
– Тоже немец.
Да, терпение и выдержка сродни таланту.
– Это само собой разумеется, – сказал я и бросил умоляющий взгляд на стоящего рядом Бернарда. Ну выручи же меня еще разок!
– Э-э-э… полагаю, господин министр хотел спросить, кем вы там работаете, сэр, – осторожно заметил Бернард.
– А, вот оно что, – снова оскалив зубы в улыбке, ответил Краут. – Я работаю там «шеф-дивизионом».
– Это что-то вроде помощника министра, – прошептал мне на ухо Бернард.
Я, тоже шепотом и тоже на ухо, поинтересовался, может ли наш немецкий друг помочь нам в вопросе о «еврососиске». Бернард согласно кивнул и спросил у немца, в чем конкретно заключается его работа.
Тот немедленно и с видимым удовольствием объяснил.
– Конкретно моя работа связана со стандартизацией сельскохозяйственной продукции. Я должен проследить за тем, чтобы европейские фермеры получали больше денег, чтобы производить больше еды.
Вот это да! А ведь мне казалось, мы в Европе производим слишком много еды. То есть наша проблема – это ее избыток! Что я не постеснялся ему сказать.
Немец со значительным видом кивнул.
– Слишком много еды, чтобы есть? Да!
Потрясающе.
– А для чего же еще еда? – с искренним недоумением спросил я.
– Видите ли, мы не производим еду для еды. Для нас еда – это оружие.
Ничего не понятно. Может, это просто потому, что он немец?
– Оружие? Вы имеете в виду… – Я лихорадочно пытался сформулировать правильный вопрос, но в голову, как назло, ничего не приходило. – Значит, вы имеете в виду… Нет, а что, собственно, вы имеете в виду?
Он удивленно на меня посмотрел.
– Как что? Еда – это всего лишь оружие. Зеленое оружие.
Зеленое оружие? Что это такое и, главное, зачем? Мы что, собираемся воевать с русскими едой? Сельхознемец начал терять терпение и даже несколько раздраженно объяснил мне, что русские здесь ни при чем. Они наши друзья, наши покупатели. А воюем мы с американцами!
С американцами? А русские, значит, наши друзья? Ну и как это прикажете понимать? Мое искреннее недоумение, равно как и просьба объяснить это чуть поподробнее, его явно обрадовали. Глазки заблестели, осанка стала горделивой, бровки полезли вверх… еще бы, что может быть лучше, чем говорить о своем любимом занятии? За которое к тому же совсем неплохо платят!
– Да, это война, господин министр. Торговая война. Используя продукты питания, мы можем весьма существенно расширить сферу своего влияния на страны третьего мира. Видели бы вы лицо Генри Киссинджера[12], когда мы пригрозили, учтите, всего лишь пригрозили, что будем продавать зерно Египту. – Он весело хихикнул. – Египет был нужен ему самому. Понимаете, если третий мир, так сказать, переключится с американской пшеницы на европейскую, то на следующих выборах президент США потеряет как минимум миллион голосов на Западе. Тем самым стандартизированная сельхозполитика в Европе дает нам громадный фактор влияния на Америку, вам понятно? Прошлая война – пушки, нынешняя война – масло!
– Это правильно, масло лучше, – игриво заметил я, но он, похоже, совсем не понял моего юмора. Поэтому пришлось спросить его еще раз, в чем конкретно состоит его роль в этой исторической пищевой войне.
– Проследить за тем, чтобы у фермеров было достаточно субсидий для производства всех возможных пищевых продуктов. У нас достаточно складов и подземных хранилищ, уже полных нашими «зелеными ракетами». – Мы стояли у стойки мини-бара, и он начал сгребать к себе бокалы, соломинки, салфетки, ложечки, а затем изображать из них наглядный театр боевых действий. – Вот смотрите: мы двигаем одну дивизию масла в Бангладеш, угрожаем Египту тремя бригадами пшеницы, но это… – с неподдельным триумфом в голосе воскликнул он. – Но все это всего лишь отвлекающий маневр! На самом деле у нас в полной боевой готовности еще шесть воздушно-десантных дивизий говядины, только и ждущих приказа выдвинуться в Китай. Ну а потом…
