Да, да, да - [6]
большой, чтобы наваливаться всем моим весом на нее, и я нахожусь над ней на
приличном расстоянии, поэтому она просто прижимает свой лоб к моему плечу и
начинает издавать еще больше всхлипов. Ее другая рука опускается к моей заднице и
крепко стискивает ее. С ее губ срывается хныкающий звук.
Движение ее пальцев на клиторе становится быстрее, и влажный звук, который
исходит от соприкосновения ее пальцев и плоти, становится громче — мать вашу,
идеальный звук, он даже заглушает наше хриплое дыхание. Ритм меняется. Ее пальцы
опускаются к моему члену и обхватывают его, в то время как она прижимается тыльной
11
стороной ладони к своему клитору, тем самым стимулируя себя, сжимая и ослабляя свою
хватку на члене, подводя меня к краю удовольствия.
— Какого хрена мы не занимались этим раньше, Томас? Ах, да. Потому что ты
джентльмен.
— Больше нет, уже нет.
В то время пока она ласкает свой клитор, я сосредотачиваюсь на ее точке G. Это
чертова точка определенно существует. Я знаю, потому что когда головка члена с силой
ударяет по ней, Лаура жестко прикусывает мое плечо. Я не двигаюсь в течение
нескольких мгновений, чтобы увеличить давление на эту восхитительную точку. Как раз
то, что ей нужно.
Когда девушка начинает содрогаться всем телом, и я начинаю трахать ее сильнее. Я
вижу, что это начинается с мышц ее живота, это походит на легкую, едва заметную дрожь,
затем ее бедра начинают слегка содрогаться.
— Сейчас, — говорит она.
Нежно, рукой я закрываю ее рот, прижимаясь ладонью к этим восхитительным
губам. Идеальному лицу. Она оставляет крошечный поцелуй на моей ладони, словно тем
самым дает мне разрешение, чтобы я мог действовать с ней жестче, чтобы мог обращаться
с ней более грубо. Мог держать ее крепче. Трахать глубже. Подчинять ее своей
неумолимой власти. Горячее дыхание вырывается из ее ноздрей, обдавая теплом мою
кисть руки, согревая кожу между указательным и большим пальцами. Опять и опять я
вколачиваюсь в нее, в то время как она подводит себя все больше и больше к апогею
удовольствия. Под своими подушечками пальцев я чувствую ее резкие линии скул и
усиливаю свою хватку. Следом склоняю ее голову к плечу и прижимаюсь к ней ближе.
— Ты кончишь для меня, прелесть, прямо сейчас? Или ты хочешь, чтобы нас
поймали на том, чем мы сейчас занимаемся?
Она издает крохотный всхлип, и я заглушаю ее крики еще сильнее своей рукой. Ее
внутренние мышцы лона так сильно стискивают мой член, что у меня такое ощущение,
словно она может прямо сейчас вытолкнуть мой член. Но, черт побери, я не дам этому
произойти. Я преодолеваю сопротивление мышц опять и опять, вонзаясь в ее тело.
Через несколько мгновений Лауру поглощает дрожь, которая волной прокатывается
по ее телу. И она начинает кончать, когда я сбивчиво и хрипло произношу:
— Вот так. Продолжай так. Дай то, что причитается мне. Прямо-мать-твою-сейчас.
И в этот момент она начинает кричать, Лаура отдается полностью наслаждению,
продолжая издавать крики в мою ладонь.
— Шшшш, шшш, шш, — шепчу я ей в ухо, так мягко, как только могу.
Она кивает у моей руки и стонет вновь, подавляя свой крик удовольствия. Ее пальцы
кружат в последний раз на клиторе, на этот раз более спокойно. Но я, не смотря на это,
12
продолжаю трахать ее. И это смотрится завораживающе, словно она находиться всецело в
моей власти, словно я — тот, кто контролирует ее; тот, кто ответственен за то, что она
раскололась на миллион осколков в моих руках. Это, бл*дь, просто ошеломительно
красиво. В тот момент, когда она продолжает вздрагивать от стихающего оргазма, издавая
едва ощутимые всхлипы, только слегка постанывая в мою ладонь, я говорю ей:
— Это, черт возьми, хорошо, что я уже нахожусь на коленях. Я еще никогда не
испытал ничего подобного.
Я убираю руку от ее рта, и она утыкается головой в мою грудь.
— Я кричала?
— А ты не помнишь?
Я чувствую, как она отрицательно качает головой.
— Словно провал в памяти. Я как будто унеслась в другую вселенную.
Мне, бл*дь. просто необходима эта женщина. Навсегда.
— Ага, ты пыталась кричать.
— Но ты остановил меня?
— Черт, да, именно это я и сделал.
С ее губ срывается мягкий, хриплый смех, который я просто обожаю, ее бедра слегка
вздрагивают у моих. Лаура проводит пальцами по моей шее, затем чуть сильнее впивается
в кожу ногтями и проводит ими по спине.
— Теперь твоя очередь.
Я неспешно толкаюсь в нее, ощущая, как влажное желание обильно покрывает ее
киску и мой член.
— И не будьте застенчивы в своем освобождении, мистер Раскин, — говорит она, ее
дерзкие слова прорезают тьму, которая поглотила нас. — Я смогу справиться с этим.
Черт побери. Я трахаю ее так сильно, что мои яйца практически болят, а бедра горят.
Мой член пульсирует, и все, о чем я могу думать, так это только: "Как кто-то может быть
настолько идеальным?"
Прежде, чем начинает нарастать оргазм, я сжимаю свою руку вокруг ее шеи, потому
Должен быть кто-то, кто замечает первый распустившийся цветок, смешное облако, глаза уличного кота, что каждый день меняют цвет На нашем жизненном пути встречаются разные люди, но все ли они являются людьми на самом деле? Что готовы нам рассказать, а о чём хотят умолчать? Кира познакомилась с необычным парнем. О его существовании нельзя никому рассказать. К чему приведёт их общение? Философское произведение о жизни, тайнах мироздания и любви, с описаниями природы и разговорами за чашкой вкусного чая. Продолжает тему рассказа «Семнадцатое декабря», раскрывает загадку персонажей, появившихся в концовке.
Лаборантка по имени Берта знакомится в больнице с поэтом Лаврентием Егоровым. В результате автокатастрофы он стал инвалидом, прикованным к коляске. Берта выхаживает Лаврентия и становится его женой. Не сломленный физическими страданиями, Лаврентий ломается оттого, что не может обеспечить любимую материально. Он начинает пить. Берта уходит из дома, и Лаврентий принимает решение покончить с собой, не видя смысла жить без любимой. Но любовь оказывается сильнее и водки, и пули.
Скарлетт Мери Белль — прилежная ученица Гарварда, которую волнуют лишь учеба и семья, но никак не Джастин О’Коннор, с которым в один из солнечных весенних дней ей предлагает дополнительно позаниматься профессор по экономике. Девушка не особо рада такому предложению, но и отказаться от возможности получить дополнительные баллы не может. День за днем ей приходится терпеть его выходки и придирки до тех пор, пока его слова не приобретают совсем другой смысл и не начинают что-то значить для нее… .
Тибби — убежденная феминистка. Такой ее сделала жизнь, а особенно постарался ветреный кавалер, после разрыва с которым она решила, что замужество — нелепость, любовь — фантазия. Только своему верному пажу Питеру Тибби способна поведать о том отчаянии, что терзает ее. Пит везет подругу в Лондон, но каникулы складываются неудачно: Тибби попала в больницу. С этой минуты она изменила свое отношение к жизни — ведь врач-травматолог, как выяснилось, способен излечить не только тело, но и душу…
Судьба полицейского — нелегкая доля. Грегу это было известно лучше многих, ведь из-за работы он потерял почти все. Долг полицейского — защищать слабых и стоять на страже закона. И никто на свете не упрекнул бы Грега за небрежение своими обязанностями. Но что делать полицейскому, если опасность угрожает его сердцу, а любовь заставляет играть по незнакомым правилам?
Лето, море, смуглый красавец с невероятно голубыми глазами и проникающим в душу голосом. Такой циничный, такой притягательный… Могла ли предположить девятнадцатилетняя Аня, что курортный роман окажется длиною в жизнь? Мог ли Богдан, пресыщенный женским вниманием, подумать, что всю жизнь будет помнить и ждать наивную доверчивую девочку? Что эта любовь будет мукой и спасением, наказанием и подарком судьбы? Главное — она будет.