Да, был - [57]

Русин кратко рассказал историю отряда.

— Значит, думаете помочь французам избавиться от немецкого ига?

— Не совсем так, — сказал Русин. — Мы — подразделение Красной Армии, борющейся с фашистами. Поскольку и во Франции есть силы, сражающиеся с гитлеровцами, надеюсь на ваше содействие… Что скажете?..

Покачивая головой, мэр вынул из-за пазухи потрепанную газету, надел очки, откашлялся.

— Фашисты победили нас численностью, материальным превосходством и подготовленностью, — степенно сказал он. — Однако французы никогда не переставали бороться за свободу. Они горят желанием восстать, но пока что вынуждены помнить это, — де Рюг похлопал ладонью по газете.

— Долго рассказывать… Лучше послушайте, что написано в обращении господина генерала Штюльпнагеля к населению оккупированных территорий.

Водя пальцем по строчкам, де Рюг переводил фразу за фразой. Постепенно голос чтеца становился гуще, суровее. Он многозначительно поднял указательный палец:

«…Среди вас имеются агенты, оплачиваемые державами — противниками Германии, преступные коммунистические элементы, которые имеют перед собой единственную цель — посеять раздор между оккупирующей державой и французским населением. Эти лица проявляют полнейшее безразличие к тем последствиям, которые могут быть вызваны их деятельностью в отношении всего населения. Французы! Я призываю всех вас, вашу администрацию и вашу полицию содействовать путем проявления вами предельной бдительности и вашей личной активной помощи в аресте виновных. Необходимо предупреждать о преступных действиях и доносить на их участников в целях избежания критической ситуации, которая ввергла бы всю страну в несчастье. Штюльпнагель».

Де Рюг поверх очков посмотрел на бойцов:

— Это обращение, а вот другое… объявление в «Паризер Цейтунг» от шестнадцатого июля сорок второго года, действующее и на сегодня. Там, где появятся такие, как вы, слышите, «…будут расстреляны ближайшие родственники мужского пола, а также шурины, девери и двоюродные братья старше восемнадцати лет— родственники организаторов смуты, — ну, конечно, это касается и приютивших их, — а все женщины, находящиеся в той же степени родства, будут приговорены к принудительным работам. Дети моложе восемнадцати лет, чьими родителями являются вышеуказанные лица, будут помещены в исправительные дома».

Бойцы молчали. Русин нервно покусывал губы, а де Рюг сложил газету.

— Как мне понять вас? — нерешительно спросил Русин.

— А так, — поднимаясь, ответил де Рюг. — Я мэр, должностное лицо. Чтобы оградить общину от несчастья, по долгу службы я обязан немедленно сообщить оккупационным властям о появлении вашего отряда. Господин Штюлъпнагель слов не бросает на ветер. Но… как участник Сопротивления, я этого не сделаю, потому что с наступлением темноты вы уведете отряд…

— Господин де Рюг, — перебил Русин, — это…

— Я не кончил. Община выделила вам бычка, центнер хлеба и гектолитр вина.

— Значит, гоните?

Де Рюг отрицательно покачал головой:

— Нет, не гоню. Я оберегаю жизнь общины. М-да… Так… А среди вас есть кубанцы?

— Я кубанец… Из станицы Старо-Щербиновской, — отозвался приземистый красноармеец в лихо заломленной фуражке.

По лицу мэра пробежала улыбка, он по-петушиному склонил голову чуть набок, подобрал губы:

— Со Старо-Щербиновской? А не врешь? А ну-ка, вспомни: в станице нема Дерюгиных?

— Как «нема»? Есть. У нас народа больше вашего. Есть и Дерюгины. К примеру, Андрей Васильевич, агроном, одногодок мой… А у него дед — Павло… хороший дед.

— Да что ты го-во-ришь?! — удивился де Рюг. Он, не мигая, смотрел на кубанца, а затем порывистым движением сорвал с головы шляпу, ударил ею о землю, обнял кубанца и, взволнованно обращаясь к окружающим, сказал:

— Господа, да неужто не признали меня? Да ведь я русский, с Кубани… со станицы Старо-Щербиновской… а тот Андрей — сын мне, а Павло — батько! Хлопцы!.. Земляки!.. Станичники… Да как же это вы? а?..

Немного успокоившись, де Рюг поднял шляпу, отряхнул ее.

— Ведь я, господа дорогие, тот самый Василий Павлович Дерюгин, георгиевский кавалер, которого в ту войну император всероссийский запродал господину Пуанкаре на убой!.. Был урядником Дерюгиным, а стал мэром Базилем де Рюг. Вот она, судьба! Так, значит, говоришь, живы старик и Андрей?

— На.фронт уходил — были живы, — сухо ответил кубанец.

Де Рюг похлопал кубанца по спине:

— Встретишься ежели, скажи: видел «погибшего» за веру, царя и отечество…

Русин воспользовался моментом:

— Так как же, Василий Павлович, русский, а гоните нас?

Мэр насупился, оперся на палку:

— Был русским, верно. А сегодня, простите — француз. Мэр… Как договорились, так и оставим. Продукты привезут трое. Один из них, Пашон, по тайным тропкам приведет отряд до Юры и познакомит вас с господином Бушардом. Бушард руководит Сопротивлением в нашем департаменте… Прощайте, господа…

Де Рюг дотронулся двумя пальцами до полей шляпы и пошел прочь…

ДВА ВИДА КИПЕНИЯ…

Хлеб, мясо и боченок вина привезли на двухколесной тележке, запряженной косматым пони. Инвалид лет тридцати с одним глазом и лицом, перекошенным гримасой, прихрамывающий на левую ногу, назвался проводником — Пашоном.