Да благословит вас бог, мистер Розуотер, или Бисер перед свиньями - [32]
Пич промямлил, что никогда не служил в армии, — в присутствии такой важной особы он весь сжался и поскучнел.
— Ну, значит, то был ваш отец. Прошу извинения! Трудно сказать, какого человек возраста, если он не бреется и не моется.
Пич молча согласился с предположением, что его отец дезертировал трижды.
— Нельзя ли нам на несколько минут остаться вдвоем, — обратился сенатор к Элиоту, — или это идет вразрез с твоим представлением о том, сколь открытым и дружелюбным должно быть современное общество?
— Я ухожу, — объявил Пич, — сам вижу, когда я лишний.
— Полагаю, что возможности этому научиться у вас были богатейшие.
Пич, прошаркавший к дверям, оглянулся на этот выпад и даже сам удивился, как до него вдруг дошло, что его оскорбляют.
— Человеку, который зависит от голосов простых людей, сенатор, не следует говорить этим людям гадости!
— Человеку, не просыхающему от пьянства, мистер Пич, следует знать, что пьянчуг не подпускают к избирательным урнам.
— А я вот голосовал! — Это было явное вранье.
— Если вы голосовали, так, наверно, за меня… Большинство отдает свои голоса за меня, хотя я никогда в жизни с жителями Индианы не заигрывал, даже во время войны. А знаете, почему они голосуют за меня? Да потому, что в каждом американце, пусть он даже вконец опустился, сидит такой же костлявый и гнусавый старый зануда, как я, и еще больше, чем я, ненавидит жуликов и слюнтяев.
— Ну, привет, отец. Вот уж не ожидал тебя увидеть! Приятный сюрприз. Выглядишь великолепно.
— А чувствую себя прескверно. И новости у меня скверные. Решил, что лучше мне самому тебе о них сообщить.
Элиот озабоченно нахмурился:
— Когда у тебя в последний раз был стул?
— О чем ты говоришь?
— Прости, пожалуйста.
— Я приехал не за слабительным. Судя по анализам, желудок у меня перестал работать нормально с тех пор, как был отвергнут законопроект о возрождении нации. Но я здесь совсем не поэтому.
— А сам сказал, что все очень скверно.
— Ну и что?
— Обычно, когда ко мне обращаются с такими жалобами, то в девяти случаев из десяти оказывается: всему причиной запор.
— Сейчас я скажу тебе, в чем дело, и тогда посмотрим, взбодрит ли тебя слабительное. Молодой адвокат, который работал у Мак-Аллистера, Робжента, Рида и Maк-Ги и имел свободный доступ ко всем твоим личным бумагам, дал деру. Его наняли Розуотеры из Род-Айленда. Они собираются загнать тебя в суд. Хотят доказать, что ты сумасшедший.
Взревел будильник. Элиот подхватил часы и направился в красной кнопке на стене. Он сосредоточенно следил за ходом секундной стрелки. Губы его шевелились, он отсчитывал секунды. Вытянув средний палец левой руки, он нацелился, ткнул им в кнопку и привел в действие пожарную сирену — самую пронзительную во всем Западном полушарии.
Душераздирающий рев отшвырнул сенатора к стене, он скорчился и зажал руками уши. В Новой Амброзии, за семь миль от конторы Элиота, собака взвилась с места и стала носиться кругами, порываясь ухватить себя за хвост. В пилгородской кофейне какой-то приезжий опрокинул кофе и облил себя и хозяина с головы до ног. В салоне «Красота» со стокилограммовой Беллой сделался легкий сердечный приступ. А окружные остряки останавливались, чтобы повторить бородатую и далекую от истины шутку про начальника пожарной дружины Чарли Уормергрема, открывшего страховую контору рядом с пожарным управлением: «Ноди, так перепугался, что чуть не свалился со своей секретарши».
Элиот отпустил кнопку. Горластая сирена захлебнулась собственным ревом и перешла на безостановочное гортанное бормотание: брл, брл, брл.
Никакого пожара не было. Просто в Розуотере наступил полдень.
— Ну и сумасшедший дом! — скорбно вздохнул сенатор и медленно выпрямился. — А позабыл все, что хотел сказать.
— Может, оно я к лучшему.
— Ты слышал, что я сказал насчет этих негодяев из Род-Айленда?
— Слышал.
— Ну и что?
— Огорчительно я страшно, — вздохнул Элиот, попытался выжать горькую улыбку, но ничего не вышло. — Я все надеялся, что доказывать никогда не потребуется. Кому какая разница — нормален я или нет?
— Ты сам сомневаешься, нормален ли?
— Конечно, сомневаюсь.
— С каких это пор?
Элиот округлил глаза, подыскивая честный ответ.
— Да лет, наверно, с десяти.
— Ты, конечно, шутишь!
— Приятно, что ты ничего не замечал.
— Ты был такой крепкий, разумный малыш.
— Правда? — Элиот растроганно заинтересовался, каким он был в детстве, с удовольствием слушал бы дальше и не думал о мрачных тенях, обступивших его.
— Жалею только, что мм возили тебя сюда.
— А мне здесь нравилось. И сейчас нравится, — с мечтательным видом признался Элиот.
Сенатор слегка расставил ноги, стараясь обрести устойчивость перед тем как нанести сыну удар.
— Возможно, мой мальчик. Но пора тебе уехать отсюда. Уехать навсегда.
— Навсегда? — отозвался Элиот изумленно.
— С твоей жизнью здесь покончено. Когда-то это должно было случиться. И на том спасибо этим негодяям из Род-Айленда, из-за них тебе придется уехать — и уехать немедленно.
— Они-то тут при чем?
— А как ты докажешь свою нормальность на таком вот фоне?
Элиот огляделся, но ничего примечательного не обнаружил.
— А что, разве здесь что-то не так?
«Колыбель для кошки» – один из самых знаменитых романов Курта Воннегута, принесший ему как писателю мировую славу. Роман повествует о чудовищном изобретении бесноватого доктора Феликса Хониккера – веществе «лед-девять», которое может привести к гибели все человечество. Ответственность ученых за свои изобретения – едва ли не центральная тема в творчестве Курта Воннегута, удостоенного в 1971 году почетной степени магистра антропологии, присужденной ему за этот роман Чикагским университетом.Послушайте – когда-то, две жены тому назад, двести пятьдесят тысяч сигарет тому назад, три тысячи литров спиртного тому назад… Тогда, когда все были молоды… Послушайте – мир вращался, богатые изнывали он глупости и скуки, бедным оставалось одно – быть свободными и умными.
Хотите представить себя на месте Билли Пилигрима, который ложится спать пожилым вдовцом, а просыпается в день свадьбы; входит в дверь в 1955 году, а выходит из нее в 1941-м; возвращается через ту же дверь и оказывается в 1963 году; много раз видел и свое рождение, и свою смерть и то и дело попадает в уже прожитые им события своей жизни между рождением и смертью? Нет ничего проще: нужно только научиться у тральфамадорцев, изредка посещающих Землю на своих летающих блюдцах, видеть в четырех (а не в трех, как человеки разумные) измерениях, и тогда вы поймете, что моменты времени не следуют один за другим, как бусы на нитке, а существовали и будут существовать вместе в одном и том же месте.
В «Галапагосе» рассказывается, с точки зрения призрака упомянутого Леона Траута, история последних дней современной цивилизации, какой она видится спустя миллион лет после происшедшего. После всемирной катастрофы в живых остается горстка людей, которые высаживаются на один из островов архипелага Галапагос. Где живут, мутируют и превращаются в некое подобие мыслящих рыб. Главное отличие бедолаг, которым повезло, от нас состоит в том, что они живут и мыслят намного проще: главным врагом человечества, по Воннегуту, являются слишком большие мозги, коими наделены современные люди.
Брат и сестра Уилбер и Элиза Суэйн, герои романа «Балаган, или Конец одиночеству», в глазах родных и близких внешне безобразные и умственно неполноценные люди. Но они оригинально мыслят и чувствуют, когда делают это сообща. Вместе они гениальны. После насильственного разделения их удел – одиночество. Даже став президентом страны, будучи на Олимпе власти, Уилбер не смог преодолеть барьер одиночества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Ожидая наказание за содеянное преступление ветеран Вьетнама профессор колледжа Юджин Дебс Хартке неожиданно понимает, что он убил столько же людей, сколько раз занимался сексом. Эта ироничная параллель вкупе с критикой правительства, больших денег, средств массовой информации, наркотиков, расизма в очередной раз демонстрирует чисто воннегутовский стиль изложения.© creator http://fantlab.ru.
В романе Курта Воннегута «Мать Тьма» повествование идет от имени американского шпиона в фашистской Германии, где он работал на радио и в своих передачах настолько успешно зачитывал нацистскую антиеврейскую пропаганду, что в итоге по совершенным злодеяниям приравнялся к самому Гитлеру.Он, Говард У. Кемпбэлл младший, в глубине своей души не был ни фашистом, ни американцем, ни кем-либо еще. Он был творческим человеком, поэтом. Он любил свою жену и более не хотел ничего в жизни. Но его ненавидели миллионы. Ненавидели так, что отдали бы жизнь за его смерть...© creator, fantlab.ru.
Библиотека современной фантастики в 15-ти томах. Том 12.Содержание:И. Бестужев-Лада. Когда лишним становится человечество. Предисловие. Утопия 14. Фантастический роман. Перевод М.Брухнова.
Если ваш мир несвободен по определению…Если ваша жизнь повинуется математическим расчетам…Если унижение стало нормой, а хруста костей под колесами государственной машины уже просто никто не слышит из-за его обыденности…А что такое это «если»? Антиутопия — или «общество процветания»? Каждый решает для себя, раб он — или свободный человек!Знаменитый роман «Сирены Титана» — классический образец сплава фантастики и трагикомедии.