Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - [87]
– Вы сами-то в это верите? – в голосе Уэскотта звучала неприкрытая насмешка. – И потом: даже если на секунду предположить нечто подобное – интересующие нас предметы покоятся в трюмах военного корабля Её Величества королевы Виктории, под охраной морских пехотинцев. Я нисколько не сомневаюсь, что капитан получил на их счёт самые недвусмысленные указания, и не позволит Стрейкеру распоряжаться бесценными артефактами по своему усмотрению. Другое дело, что сам бельгиец может отправиться, куда пожелает – но какой нам от него прок?
– Вы предлагаете сдаться? Сейчас, когда мы в шаге от грандиозного успеха?
Эти слова МакГрегор произнёс с неприкрытым вызовом.
– Ну-ну, Сэмюэль, не стоит так уж преувеличивать. – ответ Уэскотта, напротив, звучал примирительно. – Во-первых, до успеха нам ещё очень и очень далеко. Да, мы сумели найти людей, способных разрешить загадку – герра Бурхардта и этого русского. Но, даже если мы и сумеем заполучить артефакты, добытые экспедицией Семёнова – это будет лишь начало пути. А во вторых…
Последовала пауза, нарушаемая стуком башмаков МакГрегора.
– …а во вторых – никто не собирается сдаваться. Я завтра же выезжаю в Англию и попробую убедить лорда Рэндольфа принять наш план действий. Разумеется… – Уэскотт откашлялся. – разумеется, он захочет контролировать происходящее, но тут уж мы ничего поделать не сможем.
МакГрегор неразборчиво ответил – как подозревал Виктор, не вполне цензурно.
– Вот и хорошо. – судя по голосу Уэскотта, ему удалось если не убедить, шотландца, то хотя бы поумерить его пыл. – Итак, завтра я уезжаю. Вы же, друг мой, останетесь проследить за нашими гостями – как вам известно, сегодня прибывает Бурхардт в сопровождении доверенного лица фон Листа….
– Этот чешский уголовник? – неприязненно буркнул МакГрегор. – Удивительно, что такой солидный джентльмен считает возможным иметь дело с подобными отбросами…
– Гвидо фон Лист – отнюдь не джентльмен, и вам, Сэмюэль, ещё предстоит в этом убедиться. Что до его помощников – приходится пользоваться теми инструментами, которые имеются под рукой. Чех со своей задачей справился. К тому же, герр фон Лист вполне ему доверяет – иначе не поручил бы сопровождать Бурхардта.
– Вам виднее… – отозвался МакГрегор. – Надеюсь, мне не придётся иметь дело с этим славянским отребьем.
– Наш нынешний гость, мсье Виктуар тоже славянин, хотя и прибыл из будущего. – с лёгким смешком отозвался Уэскотт. – Я рассчитываю, что к моему возвращению вы сумеете наладить с ним приличные отношения. Надо напоминать, насколько это важно для нашего дела?
– Не стоит, Уильям, я помню…
Послышался стук, словно кто-то отодвинул стул. Притомился ходить, понял Виктор. А может, просто успокоился?
– Я всё сделаю как надо. Надеюсь, и ты сумеешь убедить этого кичливого аристократа в том, что подземелья древнего замка Монсегюр – единственное место, где мы сможем прикоснуться к тайне. Самой важной, мой друг, тайне в истории человечества!
XVI
Франция, Брест.
Август 1888 г.
Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!
От борта «Владимира Мономаха» оторвалось и поплыло по ветру ватно-белое облачко порохового дыма. Броненосному фрегату вторили «Дмитрий Донской», «Минин»; последней салютовала из своих лёгких пушечек царская яхта «Держава». В ответ ударили залпами французские броненосцы «Кольбер» и «Редутабль», напоминающие обводами огромные чугунные утюги. Нехотя, блюдя морской этикет, отозвались орудия британского «Колоссуса».
Боевые корабли трёх стран, все сплошь увешанные флагами расцвечивания, салютовали брейд-вымпелу Великого князя, полощущемуся на гафеле «Корейца». Алиса и Корф наблюдали за этим зрелищем с борта пароходика, направлявшегося к канонерской лодке. Он приехали во французский Брест вчера вечером – и с утра, едва успев позавтракать, отправились в гавань, куда уже входили русские корабли.
В промежутках между залпами барон объяснил спутнице, что отряд пришёл в Брест для того, чтобы встретить и сопроводить на родину Великого князя, состоящего в экипаже «Корейца» в должности радиотелеграфиста. После чего огляделся – не слышит ли кто? – и добавил вполголоса, что это, разумеется, не более, чем предлог. Истинная же причина – при всей значимости члена августейшей фамилии – заключается в необходимости проводить в Кронштадт канонерку, на борту которой находится экспедиция Семёнова со всеми её находками. И сделать это так, чтобы у представителей некоей великой державы, – тут барон выразительно покосился на окутанный пороховым дымом британский броненосец, – не возникло ненужных соблазнов.
Едва поднявшись на борт «Корейца», Корф прошёл в каюту Семёнова, где они и заперлись на целых полтора часа для приватной беседы. Заботу о спутнице барон получил младшему Семёнову, юноше шестнадцати лет в гардемаринской форменке и, по случаю большого смотра, с палашом на боку. Алиса, обрадовавшись «современнику», засыпала того вопросами. Иван охотно отвечал и, войдя в роль гостеприимного хозяина, показал девушке корабль – мостик, орудия, кают-компанию. Продемонстрировал наскоро исправленные повреждения, полученные в ходе недавнего боя: временные части рангоута, поставленные вместо разбитых, новенькие тиковые доски, заменившие обгоревшие участки палубного настила, заплаты в местах, куда ударяли осколки английских снарядов. По настоянию Алисы они спустились в машинное отделение и даже в котельную, где девушка вдоволь поахала при виде судовых механизмов и угольных топок, сполна оценив очарование грубой мощи, приводившей судно в движение.
