Д'Артаньян в Бастилии - [143]

Глава шестьдесят первая Мушкетеры, вперед!

Теперь они скакали по дорогам Франции вчетвером.

Друзья позаботились о лошади для д'Артаньяна — гнедой кобыле четырехлетке. Когда мушкетер со вздохом принялся вспоминать о своем сером жеребце и сетовать на его отсутствие перед дальним походом, Арамис хитро улыбнулся и проронил:

— Арабы говорят: «Никогда не покупай рыжей лошади, продай вороную, заботься о белой, а сам езди на гнедой».

Пусть это вас утешит, дорогой Д'Артаньян.

— Откуда вам так хорошо известны вкусы арабов относительно лошадей? удивился гасконец, но ответа на свой вопрос не получил.

Они снова вчетвером пересекали Францию. И кажется, на этот раз судьба подарила им всем немного безоблачного настроения. Они были счастливы.

— Знаете, как я себя сейчас чувствую? — спрашивал Д'Артаньян. Совершенно так же, как в тот первый день у монастыря Дешо, помните?

— Еще бы не помнить! — рокотал Портос. — Вы все уложили своих противников, Д'Артаньян — тот и вовсе справился с двумя, а я только и сумел, что проткнуть ляжку Бикара. Совсем скверно, принимая во внимание, что он тоже проткнул мне плечо.

— Но потом мы шагали по парижским улицам и никому не уступали дороги… — мечтательно повторял Д'Артаньян. — Все четверо. Как сейчас!

Между тем, покрывая милю за милей, они приближались к театру военных действий.

После того как друзья во всех подробностях описали д'Артаньяну свои приключения в Париже, попытки устроить ему побег и горькие разочарования, после того как эмоции утихли, а освобождение было неоднократно отпраздновано во всех придорожных кабачках, разговор перешел на злободневные темы.

— У меня такое впечатление, что куры в этой местности перестали нестись и сделали это все разом. Да и самих-то кур почти не видно, — заметил д'Артаньян после очередной пирушки, которая носила весьма спартанский характер в силу скудности припасов хозяина заведения, где они расположились на ночлег.

— Это и есть неоспоримый признак того, что мы приближаемся к бивуакам, — откликнулся Атос.

— Даже кролики и те будто повымерли, — посетовал Арамис.

— Они тушатся в солдатских котелках, — глубокомысленно произнес Портос. — Я даже отсюда чую этот запах.

— Итак, господа, — пригласил д'Артаньян. — Какова обстановка на полях сражений? И вообще, кто тут сражается с королевским войском?

— Ах, д'Артаньян, конечно же, сидя в тюрьме, ты не мог знать, что под кардинала ведут подкоп сразу с двух сторон, — проговорил Арамис, зорко всматриваясь в окрестные пейзажи. — Так вот, слушай. Герцог Орлеанский собрал в Брюсселе армию и выступил на Париж. Он и Монморанси поклялись не отступать, покуда с кардиналом не будет покончено.

— Выходит, мы собираемся сражаться за кардинала?!

Вот так штука!

И все четверо весело расхохотались. Впрочем, Арамис, даже хохоча во все горло, не утратил своей наблюдательности. Именно поэтому он первый заметил большие группы людей, передвигающиеся вдалеке. Услышал он и звуки выстрелов.

— Смотрите-ка! Там дерутся!

— Похоже, вы правы. Палят из мушкетов.

— Предлагаю спешиться и привязать коней у этих деревьев. Сами же мы можем подняться вон на тот невысокий холм, поросший кустарником, и разглядеть все из укрытия, — рассудительно предложил Атос.

Предложение незамедлительно было принято.

Перед их глазами предстала панорама сражения, а это несомненно было сражение, а не мелкая стычка.

— Вон там я вижу целый полк кавалерии! — воскликнул Портос. — А немного южнее — другой!

— А вот к пехота, — напряженным голосом проговорил Арамис.

— Как вы думаете, Арамис, это королевские войска?

— Если королевские, то лучше мне с ними не встречаться, — был ответ Арамиса, который пытался различить что-то в дыму и сумятице боя.

— Мне кажется, что пехота приближается, — невозмутимо произнес Атос.

Словно в подтверждение его слов, несколько пуль на излете упали совсем близко от их импровизированного укрытия.

По равнине неслись друг на друга кавалерийские эскадроны, отчаянно сшибались всадники, поднимались в воздух сабли и палаши, блестя в солнечных лучах и молниями опускаясь на шлемы и головы, плечи и конские крупы, нанося смертельные раны, сбрасывая всадников с коней, увеча лошадей. Солдаты, уперев сошки мушкетов в землю, густо покрытую еще зеленой травой, целились друг в друга и спускали курок, посылая пулю за пулей. Пикинеры и алебардщики схватывались в рукопашной. Словом, шел ожесточенный бой, вошедший в историю как битва при Кастельнодари.

— Смотрите! — взревел Портос. — Это же плащи мушкетеров!

— Где?!

— Да вон же. Проклятие, они отступают!

Теперь уже вся четверка ясно видела, что в направлении, указанном Портосом, движутся мушкетеры, построенные в несколько шеренг и ведущие огонь по противнику. Первая шеренга давала залп из мушкетов и, разделившись на две части, отступала назад, обходя боевой порядок полка с флангов. Там они образовывали заднюю линию и имели время на перезарядку мушкетов, пока каждая последующая шеренга выполняла тот же маневр и очередь снова доходила первой.

Таким образом, мушкетеры медленно отступали, ведя бесперебойную стрельбу и сохраняя строй.

Увидев это отступление — медленное, достойное, при котором противнику наносился немалый урон, но все же отступление, д'Артаньян позабыл обо всем на свете. Д'Артаньян был мушкетером. Мало того, он был лейтенантом этого славного полка лучших королевских гвардейцев.