Д'Арманьяки - [47]

– Ваша светлость, – подала голос горничная, – у меня есть ключик от калитки, что в саду, я могу его привести во дворец.

– Добрая душа, – Мирианда бросилась к шкатулке, лежавшей на комоде, возле кровати, и, взяв первое попавшееся кольцо, отдала горничной, – бери и приведи его, только скорей.

Горничная в замешательстве посмотрела на Мирианду.

– А вдруг его заметит дворцовая стража?

– Я сейчас, – Мария Анжуйская вышла из покоев и вскоре вернулась с плащом и шляпой своего брата.

– Идём, – бросила она горничной, первой покидая комнату.

Мирианда молитвенно сложила руки, вознося свой голос к небесам. Несложно было догадаться, о чём она просит всевышнего. Минуты стали злейшими врагами. Мирианде казалось, что с момента ухода Марии прошла целая вечность, хотя прошло не более получаса. Она почти отчаялась, когда, наконец, дверь отворилась и в комнате появилась Мария Анжуйская, а вслед за ней Коринет, который поддерживал раненного Филиппа.

– Санито, – Мирианда рванулась со всей поспешностью, на которую только была способна.

Филипп, смущённый столь горячей встречей Мирианды, сделал попытку отстраниться, но не тут-то было. Мирианда сумела даже Коринета оттеснить. Обняв его за плечо, она проводила Филиппа в комнату, смежную с её спальней, которая служила покоями для личной прислуги Мирианды. Она помогла Филиппу снять с него плащ. Сама сняла с него шляпу и, вернувшись в свои покои, бросила всё это на кресло. Затем она побежала обратно. Коринет молча наблюдал. Мария же, не сдержавшись, последовала за ней. Войдя, она увидела, как Мирианда стягивает белую рубашку Филиппа, которая была наполовину в его собственной крови. Мария собиралась сказать кузине, что она поступает неприлично, но сообразила, что её слова не образумят Мирианду. Поэтому всё, что оставалось сделать Марии, так это закончить начатое. Тяжело вздыхая, она начала помогать Мирианде. Они сняли рубашку общими усилиями, уложили Филиппа на кровать и, начисто обмыв рану, смазали её каким-то составом и накрепко перевязали. Все действия заняли не более четверти часа. Не раз за это время Филипп порывался отказаться от помощи, но нежные пальчики Мирианды всякий раз ложились на его губы, приказывая замолчать. Мирианда с такой нежностью и заботой прикасалась к Филиппу, что ему явно становилось не по себе. Филипп не хотел, чтобы его появление расценили неправильно. Он обратился за помощью к друзьям и ничего более. Но Мирианда думала иначе, и он понимал это. Мирианда в сотый раз потянулась, чтобы поправить подушку под головой Филиппа, когда Мария подхватила её за руку и вывела из комнаты, не забыв затворить за собой дверь.

– Ему нужна помощь, – возмутилась было Мирианда, но Мария с твёрдостью возразила:

– Ему нужен покой более всего!

– Он не умрёт? – с тревогой спросила Мирианда.

Коринет, не выдержав, расхохотался, Мария рассмеялась вслед за ним. Оба при этом сочувственно смотрели на Мирианду. Мирианда поняла, что вопрос прозвучал весьма глупо. Рана была лёгкая и никак не могла отразиться на здоровье раненного. Но ведь она беспокоилась, а они этого не понимают. Мирианда обиженно бросила:

– Смейтесь, сколько угодно, но я его не оставлю до тех пор, пока не буду убеждена, что его здоровью ничего не грозит.

Хохот усилился. Мария буквально рухнула в кресло, заливаясь смехом. Коринет прикрывал рукой свой рот, но тем не менее не мог сдержать порывы смеха.

– Что смешного в моих словах? – возмутилась было Мирианда, но заразительный хохот кузины подействовал и на неё. В следующую минуту Мирианда залилась счастливым смехом. Веселье продолжалось недолго.

– А у вас, похоже, весело, – голос герцога Барского был подобен ледяной воде. Все сразу замолчали.

Коринет низко поклонился герцогу. Мария и Мирианда взирали на него со страхом.

– Кто мне скажет, что делает этот человек в ваших покоях? – резко спросил герцог, указывая на Коринета.

– Я уже ухожу, ваше высочество, – Коринет поспешно повернулся, собираясь выйти, но его остановил голос герцога, прозвучавший резко и повелительно:

– Останьтесь! Коринет повиновался.

Герцог некоторое время молчал, переводя взгляд с сестры на кузину, а затем приблизился к Коринету и в упор спросил:

– Вы также участвовали в убийстве его преосвященства епископа Мелеструа?

Коринет растерялся. Чего, чего, а обвинять его в убийстве епископа Мелеструа, этого он явно не ожидал. Его молчание было расценено герцогом как признание.

– Вот и ваш Санито де Миран, – воскликнул с презрением герцог Барский, – я говорил, что он убийца, а вы, кузина, мне не верили. Не далее как несколько часов назад он проник в аббатство Сен-Дени и убил несчастного старика. Всеми уважаемого епископа Мелеструа, а заодно и больше десятка несчастных монахов, вина которых была в том, что они дали приют этому…

– Остановитесь, – вскричал Коринет, с испугом глядя на дверь, за которой находился Филипп, – клянусь, вы ошибаетесь…

– Замолчи, подлый убийца, – вскричал герцог Барский, я позабочусь о том, чтобы к утру ты болтался на дереве и…

– Не давайте обещаний, которых вам не выполнить, – послышался спокойный голос Филиппа. Обнажённый по пояс, с перевязанным плечом, он стоял на пороге и мрачно смотрел на герцога Барского.