Цыпочки в Лондоне - [24]
Мыши в коммунальной квартире.
Любимое выражение
Yes!
Любимое ругательство
Yuck![116]
Идеальный мужчина
Джуд Лоу (говорят, он очень рассудителен).
Настольная книга
«Фунты лиха в Париже и Лондоне» Джорджа Оруэлла.
Предмет, который следует взять с собой на необитаемый остров
«Второй пол» Симоны де Бовуар.
Любимое средство передвижения
Ноги.
Известная личность, с которой хотелось бы подружиться
Бертран Рассел[117], оживший.
Цыпочка High art & high brow, студентка, горожанка, интеллектуалка
Мэрилебон, Фицровия, Блумсбери, Холборн, Олдвич, Флит-стрит, Клеркенвелл, Излингтон, Фаррингдон
Лондонская цыпочка High art & High brow — артистичная интеллектуалка — живет в самом сердце Лондона, можно сказать, она его глаза и голова. Что ее интересует? Быть в центре событий — там, где идеи рождаются, изучаются и затем распространяются по всему миру Чтобы назавтра превратиться в доктрины. Она любит квартал Фицровия, где зародился лейборизм (социализм по-английски). Она обожает блуждать по улочкам Блумсбери, и порой ей чудятся торопливые шаги суфражисток, убегающих от полиции. Проходя мимо Буш-хауса на улице Олдвич, штаб-квартиры ВВС, она невольно думает обо всех представителях временных правительств, укрывавшихся в Лондоне во время войны, призывая свой народ к сопротивлению. Гуляя по Флит-стрит, она вспоминает истории о золотой эпохе прессы, которые рассказывал ей ее дядя-журналист, и представляет, как однажды станет управлять таблоидом, подобно красивой и грозной Ребеке Уэйд, главному редактору газеты Sun.
Цыпочка-студентка, исследовательница или преподавательница начинает свой день в Холборне и Блумсбери, в престижных университетах, таких как King’s, UCL[118] или LSE[119]. Журналистка устремляется в один из многочисленных офисов ВВС, как, например, Бродкастинг-хаус на площади Портленд, или в здания в стиле хай-тек, где размещаются редакции крупных ежедневных изданий (кварталы Фаррингдон, Уоппинг, Кэнэри-Уорф). Аналитик закрывается в одном из страшных и ужасных think tanks[120] Фицровии, таких как «Демос» или Институт Адама Смита. Режиссер, монтажер, фотограф прессы или моды выходит из автобуса номер 55 возле одного из «креативных агентств» Клеркенвелла. Редактор быстрым и бодрым шагом идет по Нью-Феттер-лейн и Ченсери-лейн, где выстроились в ряд высотные стеклянные здания многонациональных издательств, таких как Routledge и Harper Collins.
Но надо сказать, что наша НАНВ вовсе не проводит круглые сутки в напряженной умственной деятельности. Нет, у нее тоже случаются, так сказать, низменные порывы. Пойти выпить чашечку чая в одно из кафе Мэрилебона на Хай-стрит, поохотиться на красавца-интеллектуала перед картинами Рембрандта в «Собрании Уоллеса» (и отвести его, красавца, к себе), поискать хорошие вещи на распродаже в «Топшопе» и куртку «винтаж» на блошином рынке Camden Lock или отправиться в лондонскую школу специалистов по эпиляции (она постоянно на мели, ведь книги стоят дорого).
Она также любит возвращаться на уик-энд в Оксфорд, for old time’s sake — в память о чудесных студенческих годах. Что касается гастрономии, она вновь открыла для себя удовольствие съесть ростбиф и красное мясо, которые теперь уплетает за обе щеки — прощай, mad cow desease[121]. Она пьет не так много, как ее подружки из Вест-Энда, но охотно выпивает кружку пива на концерте грайм[122] или инди[123] и пропускает несколько коктейлей в DJ-барах Смитфилда.
В политическом плане она плюралистка: голосует за консерваторов, лейбористов или либеральных демократов, но всегда активна. Она читает не одну газету, а по меньшей мере три, не считая таблоидов, которые начинает просматривать с семи часов утра перед последними известиями News 24. Она обязана знать, что творится в мире.
Красота системы «D»
Лондон долгое время представлял собой настоящую пустыню в плане предоставления услуг в сфере красоты. Это не означает, что жительницы Лондона уродливы, вовсе нет, но в салоны красоты им приходилось записываться минимум за месяц и часто ехать на метро целый час, чтобы привести себя в порядок. Салоны красоты так долго были редкостью лишь потому, что на них не было большого спроса. В отличие от парижанки и жительницы Нью-Йорка, лондонская цыпочка никогда не отличалась рефлекторным стремлением к красоте. Ее мать не передала ей хромосому «эпиляция, маникюр, уход за лицом».
Не так давно под влиянием десятков тысяч женщин, приехавших в Лондон из других стран, в частности из континентальной Европы, лондонские цыпочки изменились: они стали более внимательно относиться к красоте и комфорту, заботиться о себе. Некоторые из них даже предаются этим не всегда безболезненным радостям с фанатизмом вновь обращенных.
Наша НАНВ тоже относится к ним, но у этой кокетки есть одна большая проблема: размер кошелька. Во-первых, она не настолько богата, чтобы тратить крупные суммы на свою красоту. Во-вторых, ей кажется неуместным платить слишком много за то, что она до сих пор воспринимает как мужской шовинизм: ну не хочется ей до такой степени подчиняться желаниям мужчин! При этом цыпочка НАНВ эволюционирует и начинает понимать, что женственность и феминизм могут мирно сосуществовать. Она хочет быть красивой за малую цену.
