Цыганское счастье - [23]
"Никого не пущу,- сказал: - Вы меня так не возьмете!"
Я вина ему принесла. У меня сорок хрущевых остались последних. Он вино выпил. Но пьяным не стал. Сидел и молчал.
Эльвира в дверь постучалась.
"Мое тэрпение,- закричала,- имеет граныцы! Плати за квартыру и забырай свои бэбэхы! Гэть отсуда!"
Богдан ее не слушал. Я вышла. Дала ей тридцать хрущевых. Последних. Больше у нас с Богданом ничего не осталось. Ни одного не осталось Хрущева. Сколько их надо для счастья? Скажи! Скажи мне! Думаешь, много? Я много хрущевых в руках держала, пачками их держала. Десять, двадцать пять - куча! Большую кучу держала. Только всегда знала - это бумага. Она не даст тебе счастья! Она судьбы твоей не изменит. Она обманет тебя. Она глаза тебе медом замажет. Тебе покажется, что ты сильный. Красивый. Что тебя любят. Что ты все можешь. А это обман, обман. Самый старый обман на свете. Сталины и Хрущевы слепыми людей делают! Они душу сушат! Кровь выпивают, несчастными делают, больными и старыми делают. А для счастья не много надо. Богом клянусь - не много. Сколько я Сталиных и хрущевых имела, памяти в голове не хватит, а счастливой была, когда двадцать копеек нашла. Мачеха Гана с Васо жила, я голодной была. Двадцать копеек нашла на базаре. Купила себе пирожков с горохом. Четыре штуки купила. За кузней сховалась и съела. И рада была. И запомнила эти двадцать копеек. На всю свою жизнь запомнила. Но тогда я одна была. Мне одной много не надо. А сейчас у меня Богдан есть. Богдана надо кормить. Поесть что-нибудь надо достать, хоть крошечку хлеба достать…
Я на вокзал пошла. Тепло на вокзале было. Безродным воздухом пахло. Люди проезжие на скамейках сидели. Найти одного надо, думаю. Гусыню найду, думаю, Нагадаю ей молодого, с машиной и дачей. Сидели гусыни, много гусынь сидело, но не могла я гадать. Чтобы гадать - легкое сердце надо иметь. Когда на сердце легко - горе, чужую судьбу, как свою видишь, легче на сердце примешь - удача будет.
Нет, не могла я гадать. Не легко мне на сердце было. Нет радости в сердце, нет и охоты. В туалет зашла, глянула на себя в зеркало. Эх, щявале, щявале! Ты это? Ты на меня глядишь? Сабиной тебя зовут? Нет, нет, это не ты, Сабина. Это печаль твоя, это забота твоя на тебя глядит. Ты заботу свою понимаешь. И на лице у тебя забота. Никто на лицо не посмотрит. Худая ты стала, как камышинка под ветром. Круги черные под глазами. От ночей круги, от бессонных ночей, от мучения Богдана. От тоски его, от печали. К кому я с таким лицом подойду? Не будет удачи мне. Нет, нет. Зачем я так говорю? Зачем себе ворожу? Будет, будет удача. Я не одна. Богдан сидит, меня ждет. Богдану надо поесть и вина выпить. Надо себя держать, Сабина. Ты не горюй, Сабина. Будет еще в нашей жизни тепло, весна будет. Ты еще молодая, твои волосы пышные, на лице ни морщйнки, глаза твои жаром горят. Приди, приди мне, удача, сердцу своему наказала.
В зал вошла. Кинула глазом. Людей, как волос на голове. Пригляделась. Учила меня Гана, мачеха. Не спеши, говорила. Хитрой будь, как лиса. Тихой будь, как овечка. А гажё всегда найдутся. Сами тебе Хрущевы свои отдадут. Только ты не спеши. Слушай сердцем, глаза закрой, сразу почуешь слабые души. Вот, вот они! У одних билет в голове, другие дурью маются. Тихо, тихо стой. Что ты чувствуешь? Глаза по лицу, как ветки, стегают, пропусти, пропусти мимо. Казенных людей пропусти, на лица смотри, на местных смотри. Местные, как вороны - богачи, три Хрущева в кармане. Этих не трогай. Тихо, тихо стой. Вот, вот этот. Чуешь, как сердцу жарко? Этот, этот к тебе с удачей. Рядом совсем стоит. Не гляди на него. Тихо, тихо стой. Кто он? Кто? Горячо сердцу. Не казенный, не местный. Борода с рюкзаком. Ветер гулящий. Знаю. Я бородатых знаю. На край земли едут зубы свои терять, с железными возвращаются. И этот такой. Глядит на меня. Улыбнулся. Бог мой! Верно - железа во рту полно. А что в кармане? Что у тебя, милый, в кармане? Теплый ты, вижу, стену плечом подпираешь и глядишь, глядишь на меня. На! На! Хорошо меня разгляди. Я платок распущу. Вот моя грудь. Видишь, видишь? И я вижу, глаза твои жидкие вижу. Подходи, подходи…
Подошел. Губы скривил.
"А ты апще ничего-о-о!" - сказал.
"И ты мужчина красивый,- я отвечаю.- Ты от матери вырос красивой. Ты в молоке в детстве купался…"
"Нищак! Я торчу! - сказал борода. И ко мне наклонился:- А скажи мне, чего я желаю?"
"Скажу, молодой! Скажу, красивый. Тебе сладкого хочется…"
"Я торчу! - Борода качнулся, псиной собачьей дохнул на меня: - Торчу! Но! Сладкое - это потом. Ты секешь? Я без булды грю… Корешок мой, Санька Патлач. Патлача Саньку знаешь? На трубопроводе- первый ас… Он сказал, то есть Санька сказал, кореш мой, Санька… Вася! - сказал.- Вырвесся на юга! Первым делом арбуза моченого спробуй. Водяра под арбуз - нищак…"
Эх, дурак ты, Вася, дурак, думаю. И кореш твой тоже дурак. А сама к нему ближе, ближе. В глаза его обсосанные гляжу.
"У тебя вкус хороший, Вася! - шепчу.- Ты мужчина. И вкус твой мужской. Правду тебе говорю…"
Вася икнул: - "Верю! В точку бьешь, девочка…"
Бабушка твоя тебе девочка, думаю,
"В сердце, в сердце я бью твое! - И под руку его крепко взяла.- Вином угостишь? Я тебе арбуз моченый достану. Из-под земли тебе арбуз достану".
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
Действие разворачивается в антикварной лавке. Именно здесь главный герой – молодой парень, философ-неудачник – случайно знакомится со старым антикваром и непредумышленно убивает его. В антикварной лавке убийца находит грим великого мхатовского актера Гайдебурова – седую бороду и усы – и полностью преображается, превращаясь в старика-антиквара. Теперь у него есть все – и богатство, и удача, и уважение. У него есть все, кроме молодости, утраченной по собственной воле. Но начинается следствие, которое завершается совершенно неожиданным образом…
Чтобы понять, о чем книга, ее нужно прочитать. Бесконечно изобретательный, беспощадно эрудированный, но никогда не забывающий о своем читателе автор проводит его, сбитого с толку, по страницам романа, интригуя и восхищая, но не заставляя страдать из-за нехватки эрудиции.
Наши дни. Семьдесят километров от Москвы, Сергиев Посад, Троице-Сергиева Лавра, Московская духовная семинария – древнейшее учебное заведение России. Закрытый вуз, готовящий будущих священников Церкви. Замкнутый мир богословия, жесткой дисциплины и послушаний.Семинарская молодежь, стремящаяся вытащить православие из его музейного прошлого, пытается преодолеть в себе навязываемый администрацией типаж смиренного пастыря и бросает вызов проректору по воспитательной работе игумену Траяну Введенскому.Гений своего дела и живая легенда, отец Траян принимается за любимую работу по отчислению недовольных.
Роман «Нечаев вернулся», опубликованный в 1987 году, после громкого теракта организации «Прямое действие», стал во Франции событием, что и выразил в газете «Фигаро» критик Андре Бренкур: «Мы переживаем это „действие“ вместе с героями самой черной из серий, воображая, будто волей автора перенеслись в какой-то фантастический мир, пока вдруг не становится ясно, что это мир, в котором мы живем».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Горькая и смешная история, которую рассказывает Марина Левицкая, — не просто семейная сага украинских иммигрантов в Англии. Это история Украины и всей Европы, переживших кошмары XX века, история человека и человечества. И конечно же — краткая история тракторов. По-украински. Книга, о которой не только говорят, но и спорят. «Через два года после смерти моей мамы отец влюбился в шикарную украинскую блондинку-разведенку. Ему было восемьдесят четыре, ей — тридцать шесть. Она взорвала нашу жизнь, словно пушистая розовая граната, взболтав мутную воду, вытолкнув на поверхность осевшие на дно воспоминания и наподдав под зад нашим семейным призракам.