Цыганский барон - [110]

Она так глубоко задумалась, что даже не услышала приближающихся шагов. Внезапный звук открывающейся двери заставил ее повернуть голову. Она ничуть не удивилась, увидев, что вошел де Ланде в сопровождении той толстой женщины. Мара ответила на его взгляд со всей возможной твердостью и дерзостью.

— Итак, вы очнулись. Ваша жизнеспособность поражает, и, надо заметить, она пришлась весьма кстати.

Мара поняла, что не может — просто не может! — лежать перед ним на спине, беспомощная, связанная по рукам и ногам, как цыпленок со скрученными перед готовкой крылышками и ножками. Она перебросила свои связанные ноги через край матраса, оперлась с одного бока на связанные руки, покачнулась, судорожно сглотнула и села. Ей еле удалось справиться с дурнотой, но дело того стоило.

— Не понимаю, почему вас это так радует.

— Потому что я могу вас использовать, разумеется.

— Каким образом?

— Чтобы заставить принца Родерика принять мои условия. Он это сделает, если ему дорога ваша жизнь.

— Вы выбрали неудачное средство для достижения своей цели. Вам не хватает изобретательности.

Ему эти слова явно не понравились, он обиженно поджал губы.

— С какой стати я должен отказываться от столь действенного средства? Вы уже сделали то, о чем я просил, ради вашей бабушки. Ваш принц сделает то же самое ради вас.

Ей показалась отвратительной сама мысль о том, что Родерик будет вынужден подчиниться произволу этого напыщенного, самодовольного негодяя.

— Что заставляет вас так думать? Почему вы считаете, что моя судьба ему хоть в малейшей степени небезразлична?

— Вы делили с ним постель.

— Всего несколько ночей. Это была мимолетная связь.

— Как это должно быть неприятно для вас.

— Вовсе нет. Я была счастлива освободиться от этих тягостных отношений.

На мгновение де Ланде уставился на нее, растерянно хмурясь, потом злорадно расхохотался.

— «Мне кажется, леди слишком щедра на уверенья»[13], — процитировал он. — Ваша невинность не тронула его сердце? Какой удар по вашему самолюбию! Вы, конечно, намеревались удержать его возле себя дольше, чем обычная женщина на ночь. Хотя откуда у вас подобные амбиции — не понимаю. Обычная женщина на ночь, по крайней мере, владеет кое-какими секретами ремесла.

Он был омерзителен. Но Мара поняла, что выбрала верный путь. Она смерила его уничтожающим взглядом.

— Говорю же вам, я была рада, когда все кончилось!

— Отвергнутая женщина. Как это печально. Но, раз так, вы не будете возражать, если я обойдусь с ним… несколько бесцеремонно.

Она пожала плечами.

— Как вам угодно, только он не придет.

— Он человек благородный, один из тех, кому с детства внушили, что долг превыше всего. Такие относятся к своим обязанностям весьма серьезно. Это моя игра, и я сделал ход против него, использовав вас как пешку. Он должен сделать ответный ход. Он пришел бы за вами, даже если бы вы были всего лишь рядовым солдатом его армии. Он пришел бы, даже если бы вы были цыганкой, с которой он по прихоти позабавился часок. Он пришел бы, если бы вы были последней поломойкой в его доме. Но ваше положение куда выше. В его доме вы гостья, крестница его матери, женщина, некогда претендовавшая на его сердце. Он просто обязан вас защитить. Он придет.

— И зачем он вам сдался — ума не приложу. Вам не кажется, что вы похожи на простака из сказки, пригласившего на ужин великана?

— Я не простак, — обиделся де Ланде, и краска досады залила его лицо. — Я справлюсь с принцем Родериком.

— Справитесь? Но зачем он вам понадобился? Если это месть, то вы немного запоздали.

— Отомстить никогда не поздно. Я человек терпеливый, предпочитаю ждать своего часа.

— Вы думаете, ваш час настал именно теперь? Попробуйте только навредить Родерику, и вы не останетесь безнаказанным. Боюсь, вы его недооцениваете.

— Навредить? Моя дорогая, я собираюсь убить его.

Она так и думала, но думать это одно, а услыхать своими ушами — совсем другое. Холодок пробежал по ее спине. Задача не казалась такой уж неосуществимой. Иностранный принц, забитый до смерти на улицах охваченного восстанием Парижа… Это сочтут несчастным случаем, прискорбным, но неизбежным. Рутении выразят соболезнование, пообещают провести тщательное расследование, тем дело и кончится. А если революция, которой все так боятся, все-таки начнется, то и до этого не дойдет.

— Неужели вас это удовлетворит? — спросила Мара вслух, всеми силами стараясь сохранить беспечный тон. — Мне казалось, что публичное унижение было бы куда более удовлетворительным.

— Возможно. Но я готов признать одно: он слишком хитер, чтобы оказаться замешанным в действительно грязном скандале.

Мара с трудом выдавила из себя улыбку:

— Вы в самом деле считаете, что он слишком хитер?

Замысел, пришедший ей в голову, был пока смутным, но уже казался слишком дерзким. Удастся ли ей это сделать? Сработает ли это или ударит рикошетом по ней и Родерику, тысячекратно ухудшив и без того скверное положение?

Но де Ланде уже проглотил наживку. Он подошел на шаг.

— Что вы имеете в виду?

— С какой стати я буду делиться с вами своими мыслями, пока я тут замерзаю, связанная по рукам и ногам? Зачем мне вообще говорить, когда во рту у меня пересохло?