Цветы всегда молчат - [13]

Ребекка устроилась рядом с ней на диванчике, взяла давнюю приятельницу за руки и, закатив глаза, произнесла самым интригующим тоном, на который была способна:

– Тогда мне есть чем развеселить тебя! Ты помнишь Латою Грэнвилл?

Прелестное личико Джози исказило мстительное выражение.

– Еще бы! Она все время пыталась оспорить у меня титул первой красавицы, как такое можно забыть!

– Так вот, – Ребекка перешла на совсем уж шпионский шепот, – недавно она громко оскандалилась! Только представь: не будучи замужем, она провела ночь с мужчиной! И с кем! С самим Джоэлом Макалистером! Теперь ее и ее матушку не пустят ни в один приличный дом!

– О! – расстроенно протянула Джози. – Но почему, почему меня не было, когда герцогиня Норфолк захлопывала дверь перед ее блондинистым носом?! – на личике миссис Торндайк отразилась крайняя степень отчаяния.

– Неужто тебе ее совсем не жаль? – с притворной участливостью поинтересовалась Ребекка.

– Вот еще! – взвилась Джози. – Она как-то даже увела у меня одного из моих кавалеров. То ли виконта Денвери, то ли графа Драммонда, уже и не помню. Но зла на нее до сих пор!

– Сказать по-честному, так у нее никогда не было шансов против тебя, – елейным тоном заметила Ребекка, которая крайне гордилась тем, что дружна с особой, у прелестных ножек которой лежала половина лондонского света.

– Ах, ну конечно, где ей было тягаться со мной! – решительно произнесла та. – Не стану спорить, природа одарила ее несколько щедрее меня, – Джози покосилась на свою грудь, не большую и не маленькую, а ровно такую, чтобы она уютно помещалась в ладони Ричарда, – и да, она – блондинка. Но зато – а это мне известно от Клодин, а той – от самой горничной Грэнвиллов, а уж та точно врать не станет – волосы у нее – едва чуть ниже плеч, в то время как мои всегда ниспадали до бедер, а сейчас – и того длиннее! И еще – я всегда собирала сливки, а ей доставалась пахта!

В конце этой страстной тирады, когда Джози только набрала воздуху для дальнейших возмущений, вошел Ричард с чайным подносом в руках.

– Простите меня, прекрасные леди, что прерываю ваш столь бурный и весьма душеполезный разговор, – сплетни он не выносил органически, – но я осмелился взять на себя труд принести вам чаю.

И со сноровкой заправской горничной он начал сервировать стол. Джози такое поведение мужа нисколечко не удивило, а вот Ребекка была явно заинтригована, о чем и сказала прямо.

– Безусловно, – охотно согласился он, бросив чуть насмешливый взгляд на жену, – подавать чай – обязанность хозяйки, но, видите ли, дорогая миссис Крейн, Джози полагает, что чай уже изначально находится в чашке. Этакий концепт. И пока лучшие умы человечества бьются над разгадкой этого парадокса, чай в этом доме разливаю я.

Сказав это, он передал чашечку – один палец от края, три ложечки сахара и сливки – своей супруге, коснувшись при этом ее руки. Другую чашку поставил перед Ребеккой, раскланялся, поцеловал Джози в шейку, чуть более страстно, чем следовало в присутствии посторонней, и удалился.

Ребекка проморгалась.

– Что это сейчас было? И что он сейчас сказал?

– Ах, не спрашивай!

– Послушай, я все хотела узнать, как тебя угораздило выйти за него замуж? Его же не было в твоей свите?

– Да, получилось все так спонтанно и нелепо. Это случилось в твой последний сезон, ты как раз вышла замуж, поэтому немного выпала из событий… Так вот, тогда целых пятеро джентльменов добивались моей руки, и заметь – все аристократы! А я уже склонялась к тому, чтобы сбежать с Альбертом Эршо, как тут батюшка позвал меня и сказал, что у него серьезный разговор ко мне. Ты же знаешь, родители обожали меня – я ведь последняя и самая желанная дочь! Меня баловали, холили и лелеяли. Отец никогда не давил на меня, и тут вдруг – разговор! В кабинете! Я тогда очень испугалась, что открылся наш с Альбертом план, и готовилась, честно сказать, к отменной трепке. Но вместо этого отец расцеловал меня, сделал мне комплимент и сказал, что сегодня некий молодой человек просил моей руки. Я захлопала в ладоши и стала перечислять ухажеров, но батюшка все качал головой, еще больше раззадоривая меня. «Так кто же он?!» – вскричала я тогда, а отец мне сказал, что я вряд ли помню его, хотя он и приходил несколько раз в наш дом. Представь мое разочарование!

– Ну почему же?! Я бы на твоем месте радовалась: тайный поклонник настолько влюблен, что просит руки у отца, который души не чает в своем дитяти!

Ребекка отправила в рот несколько цукатов и запила чаем.

– Вот, я тоже потом так решила. Поэтому батюшка уговорил меня выслушать его и не отказывать сразу. И я согласилась. Меня снедало любопытство. Я немедленно написала Альберту, что разлюбила его и передумала с ним бежать, конечно, я разбила ему сердце, но в то время я была настолько заинтригована, что думать ни о чем не могла, кроме того претендента на мою руку. И вот день настал! Сколько я представляла это себе! Каким его рисовала! И тут… входит некто… настолько нелепый, что я даже не поняла сначала, кто он. Единственное, что я отметила, это незнакомец был довольно высокий, а ты же знаешь, у меня слабость к высоким. А в остальном это было что-то несуразное – очки, руки дрожат, заикается… Я не сразу разобрала, что он говорит, а когда все-таки вникла, чуть не заревела от досады. Должно быть, он заметил, что у меня в глазах блестят слезы, потому что упал на колени и стал умолять не прогонять его тотчас же и еще что-то, что я не разобрала из-за совсем уж ужасного заикания. В общем, он был настолько жалок, что я согласилась стать его невестой, только бы прекратить этот спектакль. Тогда он схватил мою руку – только вообрази себе такую дерзость! – и стал осыпать поцелуями, а потом и вовсе перевернул и начал целовать запястье. Меня просто ошеломила его бестактность, я отняла руку, сказала, что хотела бы кольцо с бриллиантом в качестве доказательства любви, и ушла поскорее, чтобы не видеть его… Проплакала всю ночь, а наутро стала наводить справки. И тут на меня свалилось новое открытие – оказывается, он сирота без роду-племени, которого из милости приютил некий влиятельный господин… За мной бегали маркизы и графы, а тут – никто!