Закира увлеклась. Только ковырять ногтем больно. Ну, да и это не беда. Девочка нашла на печке щепочку, и дело пошло поскорее. Бородатый солдат в шинели во весь рост уже стоял на белой кирпичной стенке. И ружье дала ему Закира. Склонив голову, она посмотрела на свое творение. Стала думать, чем бы еще нагрузить солдата, но тут кто-то тихонько постучал в дверь.
Ханифа не успела и ответить на стук, как дверь отворилась, и, согнувшись, в комнату вошел сосед, кочегар Абдулла.
— Можно к вам, соседка? — спросил он негромко.
— Заходи, Абдулла. Да что за дело у тебя в такой час?
Абдулла поднял голову, посмотрел на печку. Закира насторожилась, замерла, но нечаянно шмыгнула носом.
— Секретное дело, соседка. Выйдем-ка на минутку в сени.
«Секретное дело»! Уж кто-кто, а Закира должна знать, что у них за секреты! Как только мать вышла в сени, девочка спрыгнула с печки и прижалась ухом к двери.
— Мы с Шакиром дружно жили, ты знаешь, — тихонько сказал Абдулла. — Вот я к тебе и пришел, соседка, выручай! Есть один человек. Ну, как тебе сказать, нужный очень человек. Так вот его бы спрятать куда на денек-другой?
— О господи, Абдулла! — с тревогой сказала Ханифа. — Накличешь беду на наш дом. Ведь если узнают, повесят меня. На кого я дочку оставлю?
— Погоди, соседка, не спеши. Человек этот за нас страдает. За таких, как мы с тобой. А мы его прямо в лапы офицерью отдадим. Хорошо ли?
— Ой, не знаю, не знаю. Боюсь я, Абдулла. Опасное дело.
— Конечно, опасное. Да что поделаешь? Взял бы его к себе, да у меня сразу найдут. Ты же знаешь, сколько раз меня охранка сажала.
— А что за человек-то? — спросила Ханифа.
— Вчера солдатская сходка была у вокзала. Слышала, наверное? Так тех, кто там речи против войны говорил, хотят посадить. Вот и этот против буржуев, против войны сказал слово. Если заберут его — беда…
— Да куда же деть-то его? Ведь у меня и места такого нет, надежного…
…Забыв, что эти слова и есть «секрет», что их никто не должен слышать, Закира высунула голову в сени и сказала тихонько:
— У нашей бабушки на сеновале можно спрятать. Там сена уже много, я видела.
— Закрой дверь, негодница, — сказала мама, но в голосе у нее совсем не было строгости.
Ханифа с дочкой Закирой и незнакомый солдат, которого ищут в городе, поздним вечером втроем идут к базарной площади.
Ни мать, ни дочь не знают, как зовут солдата, откуда он взялся?
Впрочем, Ханифу не это беспокоит. Ей все равно. Вали или Гали этот солдат, шагающий чуть поодаль от них, с головой, втянутой в воротник шинели. Ее другое тревожит: удастся ли спрятать солдата. Сдержит ли она слово, данное соседу Абдулле?
Закиры она не боится. Из нее клещами не выдерешь тайну. Мать тоже не беспокоит. Мать добрая, всегда рада помочь человеку в беде. Мама поможет. А вот отец… Отец упрямый. Если упрется, его не уговоришь.
«А зачем его уговаривать? — думает Ханифа. — Мы ему и не скажем. Потихоньку спрячем солдата. Только как бы получше устроить это?»
Когда Ханифа с Закирой вошли в дом, старики уже собирались ложиться. Увидев поздних гостей, они удивились. Отец сидел на нарах, обняв колени. Он посмотрел на вошедших, но не тронулся с места.
— А, это вы пришли. Что так поздно? — только и спросил он.
А Фатыйха перепугалась.
— Что случилось, доченька? — спросила она, с тревогой взглянув на Ханифу.
— Да ничего не случилось, мама. Атаман мой соскучился. Пойдем да пойдем к бабушке. А не пойдешь, одна, говорит, убегу. Вот и привела ее на денек, на другой. Пусть поиграет с моей сестрой Газизой.
— Вот и хорошо, — успокоилась Фатыйха. — Умница, Закира, что не забываешь бабушку…
Но Закира уже разделась и нырнула под одеяло к Газизе. Та начала рассказывать, как они вчера ходили к вокзалу, что там было. Закира не слушала подругу. Она притворилась, будто у нее зуб разболелся, прижалась к подушке и из под опущенных ресниц смотрела за матерью и бабушкой. Женщины ушли в боковушку, долго шептались там о чем-то. Закира сгорала от любопытства: согласится бабушка или нет? А солдат там на улице, наверное, совсем замерз? Ну что они шепчутся?
Дед тоже забеспокоился:
— Долго вы там еще? Вот бабы, не наговорятся никак. Спать давно пора! — крикнул он сердито.
— Сейчас, сейчас, отец, — сказала бабушка. — Ну, ступай, дочка, провожу тебя до калитки.
Было слышно, как хлопнула дверь, как скрипнула калитка. Были слышны мамины шаги на улице. А потом бабушка вернулась, погасила свет, и вокруг Закиры разлилась тревожная тишина.
Когда девочки проснулись, маленький домик с окнами, вросшими в землю, весь сиял. Светлые лучи холодного осеннего солнца подобрались к нарам. В комнате было пусто. Все, должно быть, разошлись, каждый по своим делам.
Было дело и у Закиры-Атамана. Секретное дело, такое, что даже Газизе нельзя о нем рассказать.
Закира решила следить за сараем: если что случится, если опасность будет грозить незнакомому солдату — сразу бежать к Абдулле и сообщить ему.
Никто, конечно, не давал девочке такого поручения. Закира-Атаман сама решила охранять солдата. Но как это сделать, чтобы Газиза не заметила?
Ох уж эта Газиза: прилипла как смола, ни на шаг не отходит. Только встала и сразу заныла:
