Цветы осени - [11]

П. Л. написал мне. Дань вежливости, дежурные соболезнования. Я не стану отвечать. Не хочу больше быть влюбленной дурочкой. Любить — значит заведомо соглашаться тысячу раз умереть душой, потеряв близкого человека. Подобный риск не для меня. Даже если речь идет о любви к себе самой. Мне нужно забыть о себе. В Индии монахини заботятся о несчастных детях, разделяя их нищенскую жизнь. Я решила присоединиться к ним. Сегодня вечером скажу об этом родителям.

* * *

Сестра Жюльетта из Ордена Младенца Иисуса! Сидя на сундуке посреди серебристого от пыли чердака, Жюльетта снова погружается в былые неудовлетворенные желания. Наивная моя Жюжю, кого ты надеялась обмануть своим миссионерским порывом? Никому не дано реализовать себя через отчаяние других людей. Будь это так, не существовало бы ни подлинного великодушия, ни альтруизма. Ее замысел был похоронен, даже не начав осуществляться. Мама сказала, что умрет, если дочь ее покинет. Что нужно сначала навести порядок в собственном доме, а уж потом метаться по миру. Что маленькие сиротки ничего от меня не ждут, ведь они и понятия не имеют о моем существовании. А вот она, моя мать, так во мне нуждается, что умрет, если я уеду. Что она от этого умрет! Что она от этого УМРЕТ! Ясно? И я осталась. Что не помешало ей умереть.

— Бабуля!

Луи зовет. Черт! Всю жизнь я «обслуживала» других. Намертво связанная обязательствами, которые сама же для себя и придумала.

— Бабуля! Телефон!

Пьер! — понимает Жюльетта, обзывая себя идиоткой. Ну-ка, успокойся, сердце, а то бьешься так, что мне больно. Держи себя в руках, Жюжю, твое время прошло.

Это действительно Пьер. Он извиняется, просит прощения за то, что побеспокоил. Да никоим образом! У меня не было никаких важных дел.

Ах да… Работа в саду, но это скорее епархия Луи, у меня только «совещательный голос». Сегодня после обеда? Жюльетта размышляет, прикидывает. Глажка, Анна, овощи для супа — у нее полно работы. Вот именно, полно работы! Договорились. Я буду после трех.

Она вешает трубку, щеки горят румянцем. Они не виделись с той встречи на кладбище, со свидания в баре, где он сказал ей про глаза, но она не переставала о нем думать. И даже позволила себе помечтать: оба они снова молоды и на сей раз не упустят свой шанс. Много лет назад он предложил поехать в Венецию, она ответила, что прежде следует пожениться. Он обозвал ее холодной и расчетливой бакалейщицей, готовой торговаться за свою девственность, чтобы уступить самому щедрому, она обвинила его в том, что он хочет воспользоваться ее невинностью и обмануть. Они расстались и не возненавидели друг друга только благодаря вмешательству матерей. Он уехал. Ее попытка присоединиться к нему окончилась крахом.

А если бы он сейчас предложил уехать в Венецию? У меня больше нет времени откладывать счастье на завтра. Несчастная безумица! Радуйся, что он соблаговолил хотя бы взглянуть на руины твоей молодости. Не заноситься б мечтах слишком высоко, чтобы никогда больше не разочаровываться.

Анна хрипит, уставившись в потолок. Уже два дня ей трудно дышать. Жюльетта усаживает ее, целует вялое, как у всех тяжелобольных, личико. Тельце у ее внучки тщедушное, но она умеет прижиматься к Жюльетте, дарить и требовать взамен благодатное для обеих тепло. Анна, крошка моя ненаглядная. Голова девочки на груди Жюльетты делается тяжелой, как чугунное ядро, шар из плоти, волнения, вины, маленький череп — убийца надежд и мечтаний.

Я встретила былого возлюбленного, шепчет Жюльетта на ухо внучке. Даже врач не берется точно сказать, что именно понимает в этой жизни девочка, но Жюльетте так хочется выговориться, что ей довольно и такой молчаливой собеседницы. Я была в твоем возрасте, когда он впервые удостоил меня взглядом. Когда-то мне было столько же, сколько тебе сейчас, добавляет она почти неслышно. Но я очень надеюсь, что до моих лет ты не доживешь. Анна закашливается, ее тошнит на старую юбку Жюльетты. Ну вот, теперь не нужно искать предлог, чтобы переодеться перед свиданием.

Единственный ее мало-мальски приличный наряд — костюм цвета морской волны, который она надевает на свадьбы и похороны, других развлечений на острове не бывает. Жюльетта забирает тусклые волосы в пучок, подкрашивает губы старой помадой — вид хоть куда. Жаль только, что руки у нее в таком ужасном состоянии, хотя, если за ними немного поухаживать, положение можно спасти. Она смотрится в зеркало, ища в нем воспоминание о Жюжю, теребит пальцами листок, исписанный наклонным почерком Жюжю, словами Жюжю. Словами, полными горечи после отказа, словами сожаления об упущенном шансе, словами прощания в Венеции. У меня будет тысяча других возможностей, я ведь так молода! Свадебное путешествие? Я буду великолепна в новых нарядах, мы приедем Восточным экспрессом. Мы возьмем номер с видом на Большой канал и будем засыпать в объятиях друг друга под пение гондольеров.

Я все еще жду его, моего свадебного путешествия! Я никогда не считала те пять дней, что мы с Луи провели в палатке под дождем, медовым месяцем. Да и были мы в Кибероне, а это почти что дома.

Идет дождь. Вот и хорошо — никто не увидит, что я вырядилась в праздничную одежду. Луи ничего не замечает. Он давно перестал на меня смотреть, не видит ничего и сегодня.